Огурцова на линии

С разрушением отечественной системы надзора и контроля, с триумфальным приходом на российский рынок «зарубежных инвесторов», которым сегодня без боя сдают государственную собственность люди, не имеющие понятия, как ее создают, как ее отстаивают, ценою человеческих жизней, - любой представитель нашего очень «простого народа» ежедневно сталкивается с подделками, эрзацами, заменителями и прочей им. Подчас подобное «столкновение» бывает несовместимым с жизненными показателями.

Одновременно старательно разрушается и достаточно тонкий слой русской культуры, поскольку сама гуманистическая идея русской культуры, как и цели нормативной системы государственного контроля и надзора — несовместимы с тем, что таят за пазухой все горячо любимые российским правительством «зарубежные инвесторы» и готовые пояснить что угодно "американские советологи".

Замечу также, что российская нефтяная отрасль давно уже стала неотъемлемой частью глобальной энергетической мировой индустрии: примерно 25% акционерного капитала в нашей отрасли принадлежит иностранным инвесторам.

Испытываемые сегодня сложности в области культуры связаны не только с тем, что сегодня в сектор ответственности проникли люди из сектора влияния, заведомо не сумевшие ответить и за себя, а уж тем более — за Россию, которая, как её не расчленяй, сколько не отваливай "зарубежным инвесторам" в их "неотъемлемые части", - все равно не станет ни Гондурасом, ни «Тишландией».

Заметим, что ни один мировой лидер не может позволить себе сделать заявление, будто последняя бюджетообразующая отрасль страны - "неотъемлемая часть" у каких-то "иностранных инвесторов", которые ни копейки не вкладывали в ее становление.

Понятно, что в России подобные заявления делают люди с уголовным мировоззрением, заведомо не имеющие ни достоинства, ни элементарных нравственных основ, ни представлений о культуре в обществе. Такие субъекты даже не догадываются, что сама безнаказанность их действий в высшей иерархии государственного управления - уже предполагает разрушение культурного слоя, поскольку такое раньше, простите, не допускалось в приличное общество, а не то что. Не столько из брезгливости, сколько из чувства самосохранения.

Но как цели, заложенные в нормативном пространстве, сами по себе являются входным барьером на российский рынок любых «зарубежных инвесторов» (легитимным путем, в установленном законом порядке), - так и любая зарубежная экспансия в культурной области в России по умолчанию ничтожна. Если, конечно, она действительно происходит в ходе «культурного обмена», а не в ходе намеренного уничтожения собственной исконной русской культуры.

Да хотя бы потому, что никто из зарубежных «культурных деятелей» не имеет за плечами подобной махины. Простите, а что в России может сообщить новенького в области человеческого духа и культуры представитель нации, проходившей государственное становление в качестве морских пиратов, колонизаторов, работорговцев и прочего? Ага. оне построили на чужих костях свою "демократию", а таперича стали столь удивительно нравственными и толерантными, что уже и в Рассею тащатся не хлеб грабить, а исключительно с целью содействия нравственному росту простого, как советская трешка, населения. Их это чрезвычайно заботит патамушта. Оне естественные потребности отправить не могут, пока знают, что кто-то в России без их нравоучений обходится.

Поэтому надоевшей коровьей жвачкой отовсюду впихивается, что в России все население — поголовно «потомки крепостных», вся российская история — это бесплодная и бессмысленная «борьба трудящих за свои права» в ожидании эффектного явления местечкового мессии в качестве «гения всего человечества», а сама Россия — не что иное, как «тюрьма народов». И всех проблем-то, как водится, прости Господи, — лишь «дураки и дороги», если не считать, конечно, весьма актуальную нынче борьбу с «ужосами сталинизма». Это и есть единственный и настоящий вклад "иностранных инвесторов" в российскую культуру, другого не будет.

Но ведь, согласитесь, одно дело — создать подобную махину по имени «Россия» потом и кровью, зажигая своими идеями всю округу, а другое дело — в колониях и у себя под носом веками тырить по карманам в качестве пиявок и приживалов, рассуждая о «расе господ», а после с тем же самым соваться в Россию, так и не сумев переосмыслить даже собственного опыта.

Ну, и как же это все лепится к русской культуре? Отчего бы не выискать такому «подобию» и «полному аналогу» - подходящего словечка на русском? Что же это за детский сад, если всем этим «неформальным молодежным объединениям» из наемных подонков — так и не смогли подыскать подходящего русского наименования? Если это, так сказать, «в крови», то уж и слово-то должно отыскаться. Ведь это все-таки не хрен с морковкой, а Великий и Могучий!

Если на русском без проблем можно написать диссертацию по водородной бомбе, то отчего бы по-русски не назвать некое «неформальное молодежное движение», которое к тому же типа выступает за «исконные права русского народа»? Раз права - "исконнные", т о должно же быть и какое-то русское названье, не так ли? Ну, и какой русский синоним мы найдем современному «иностранному заимствованию» вроде «скинхэды»?

Мало того, что такого в словаре нет, так ведь половина писучего поголовья страны до сих пор не знает, как такое на русском пишется. А еще почему-то и в словаре синонимов такому паскудству — одни иностранные словечки, отражающие ущербность чужого «национального становления».

Так, может, Генеральной Прокуратуре надо было давно разобраться, кто спонсировал подобные «иностранные заимствования» в ходе «вписывания России в цивилизованный мир»?.. Ой, тогда вить придется уткнуться носиком и в синоним модны нынче "иностранным инвестициям" - в виде хорошо знакомого иностранного слова "интервенция" или словосочетания "иностранная экспансия". И придется признать, что в русском языке такой международной уголовщине - прозвания не имеется, потому некоторым новоявленным "нациям" не стоило в отношении русской нации - употреблять иностранное словечко "оккупация".

* * *

Честно говоря, мне не слишком хочется вспоминать советское безрыбье, когда с линии фронта поднялись и ушли все мужчины, помнившие последнюю войну, после которой наш народ уж никак нельзя было назвать «простым». Я злюсь, поскольку никто из них не рассмотрел кризис власти 1968 года так, как следовало, со всеми выводами для жалкой местечковой идеологии.

И уж никак мне бы не хотелось разбирать грязную посуду после 100-летия Михаила Александровича Шолохова (1905-1984), поскольку я продолжаю совершенно другую линию русской литературы - от Николая Васильевича Гоголя (1809 — 1852), Николая Семеновича Лескова (1831-1895), Михаила Афанасьевича Булгакова (1891-1940).

Но огневые точки, занятые к моменту развала СССР вполне реализовавшимися мужчинами, имевшими солидный вес в обществе... вдруг умолкли на момент кризиса власти 1968 года. Занимавшие их писатели, облагодетельствованные за государственный счет, вдруг решили, что никаких «конфликтов современности» вокруг не наблюдается, типа «Верным путем идете, товарищи!»

Они начали задумчиво писать о первых годах советской власти, - как типа к ней резко и подсознательно застремился весь народ, которому лишь следовало осознать свои подспудные стремленья. Ну, конечно, о военных подвигах нашего "простого народа" и его же «трудовых буднях». А каково было вкалывать в этих «буднях» под присмотром партийного вертухая, прикармливая возле себя кучку тунеядцев, живущих «в интересах всего народа» - об этом мужчины, помнившие голод и войну, старались не заикаться.

Они перестали быть представителями нации — и из их строчек стала стремительно уходить нездешняя сила. В этом году в память об ушедшей актрисе Гурченко вспоминали фильм «Двадцать дней без войны» (Ленфильм, 1976 г.) по очеркам "Из записок Лопатина" Константина Михайловича Симонова (1915 1979) , хотя некоторые считают, что он все же сподобился на роман про своего героя «от сохи» - Лопатина. Спрашивается, а кому сегодня нужен тот Лопатин?.. И кому нужен сам Симонов, предавший собственного "лирического героя"?.. Но, страшнее всего, что нынче больше никому не нужны пропитанные чужой кровью строчки «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины?..» и «Жди меня, и я вернусь.»

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась...

Ну, раз уж нынче довелось предать такое... так и мне нечего нынче ждать, прости меня, Господи. Раз прямо в Кремле проводят совещания, как разорить очередную отрасль промышленности, как выгоднее сдать государственное достояние «зарубежным инвесторам», - так это означает, что все главные рубежи русская литература сдала задолго до меня. Конечно-конечно, исключительно с думой о народе, исключительно в его "интересах", с непременными политкорректными соплями в пользу тех, кому мы все типа задолжали по жизни.

И у моих, так сказать, предшественников отчего-то не хватило сопелки дожать внутреннего врага в виде социальных приживалов и иждивенцев. Они просто решили, что "обстоятельства" вокруг их личности - намного сильнее того, что они приобрели в боях за Родину. И это, признаться, меня всегда коробило до крайности. Мне всегда виделось, что сдача своего кровного окопчика начинается с потерянного времени на «партийность в литературе», а заканчивается всегда — воровским кутежом у государевой казны. Поскольку уголовщина начинает чувствовать свою безнаказанность, когда больше некому сказать "не укради", "не убий", "не лги".

И, как не хочется выходить в опустевшие окопы, а деваться некуда. Причем ведь знаешь, что, как только придется отвоевать хоть пятачок, - так непременно вылезет местечковая рать воевать после боя, стараясь задницей оттеснить от завоеванного. Для них всегда «война только начинается» - стоит кому-то достичь своей, пусть небольшой победы.

…По каналу «Культура» не так давно повторяли фильм «Председатель» (Мосфильм, 1964 г.), сценарий Юрия Марковича Нагибина (1920-2005). Вот, казалось бы, создан хороший плацдарм для наступления на партийных прихлебаев, а что дальше?.. И хорошо взятый аккорд... заканчивается пшиком и последующими «Гардемаринами вперед!» (Одесская киностудия, 1987 г.) с лубочной историйкой, пестнями, плясками и прочими любовями. Только при чем здесь девизы типа «Жизнь - Родине, честь - никому!»?..

По воле рока так случилось,

Иль это нрав у нас таков?

Зачем троим, скажи на милость,

Такое множество врагов?

Эту самую "честь" надо было самому себе сохранять в 1968 году, без оглядок на количество врагов, прошлые заслуги и некую «оппозицию», широко разрекламированную в годы перестройки.

Ну, много пищи духовной черпанули тогда мы от господ типа Аксенова, Даниэля, Синявского, Бродского, Солженицына?.. Ага, там ведь есть еще и «гигант духа» Варлам Шаламов, всю историю ХХ века России отсидевший по лагерям. И тут мы упираемся, что вся «оппозиция» лишь боролась с «ужосами сталинизма», вовсе не считая «идеи марксизма-ленинизма» - звериной уголовкой за гранью всего разумного. Пресловутой "оппозиции" хотелось бы в точности так же паразитировать на шее у общества - в виде новых «духовных руководителей», только и всего.

Потому-то, простите, и сама эта «деократическая перестройка всего общества» началась с прежней идеологией застарелого совка, давно спущенной в сортир. Вот ведь, мол, сколько бы колбасы у нас нынче было, проживи Ленин лет на цать подольше. Да еще бы Троцкого ледорубом не оприходовали — так мы бы все нынче «в золоте все купались». Как же, как же.

Полагаю, все же история, приключившаяся с господином Троцким в далекой Мексике, научила его последователей только одному. В нынешние «демократические реформы» у старух просто рвали книжки Сбербанка перед носом, выкручивая им шиш вместо заработанных грошей. Но ведь, замораживая вклады населения и не желая их отдавать до сих пор с реальным индексом инфляции — самих-то вкладчиков при этом не расстреливали. А такое "попустительство" - уже противоречит идеям славного буревестника революции, потому и нынче у Сбербанка столько проблем, столько нареканий на его «170-летнюю историю». Заметим, что за всю советскую историю никто не помнит ни одного нарекания Сбербанку по поводу личных вкладов 1874 года.

Сталин-то как раз весьма далеко ушел от этих «идей революции», оправдывающих паразитарное существование определенных прослоек на шее общества и лишение граждан частной собственности на «вполне законных» основаниях. Еще и под соусом «закономерных путей развития всего человечества», «гуманизма» и «прогрессивного развитья».

Но стоило лишь не Сталину, а господину Брежневу погрозить пальчиком - все наши писатели-фронтовики, «порохом пропахшие», вдруг бурно начинают расписывать свои военные подвиги, забывая про то, что творится прямо под носом под носом. А уж как при этом им всем понравился литературный вклад самого Леонида Ильича в виде его незабвенной трилогии — так и вспоминать противно.

Лично в мои планы нисколько не входило отстаивать честь русского реализма, поскольку я считаю, что и господин Шолохов слишком рано решил почивать на лаврах, не решив и собственных проблем с чемоданами, сданными на хранение другу, которого не смог уберечь от фронта. Да и поднимать из грязи с легкостью брошенное туда господином Нагибиным знамя русского реализма — мне тоже не слишком хотелось.

Можно подумать, что я не догадывалась, чем это может закончиться. Но мне было любопытно и другое — а почему никто из мужичков после этого так и не смог пройти инициации?.. Скажите, а почему мне куда легче, чем кому-либо из мужчин, занять собою все эти брошенные окопчики, которые уже несколько тесноваты для меня. Я ведь только начала размещаться, когда еще и пришлось защищать отнюдь не свои, а мужские достоинства, да? Хотя это как бы в целом противоречит нормальному порядку вещей. Вроде бы раньше все было наоборот, верно?

А это все как раз о том же самом... Лишь литература, господа, помогает человеку сохранить достоинство в схватке с жизнью. А вот достоинство поколений, выигравших самую страшную в истории России войну, - ее литература, сдала в послевоенный период без боя. За личную машину, за квартиру на улице Горького, за белую панамку в Переделкино, за отдых в Сочи, за пафосные встречи с читателями с кинохроникой и юными пионэрами, за экранизации произведений... и прочая, прочая.

И вот сижу я сейчас в фронтовом окопчике, раскуривая, значит, самокруточку, в ожидании того, как на меня одну двинется «вся королевская рать» от наших Шалтаев-Болтаев. Приглядываю, что вот и ту высоточку могли бы штурмом взять мужички до меня, да и другую пристрелянную точку — тоже... И как бы мне-то уж точно не надо «больше всех», мне бы свою любимую пятую точку поберечь... Но, раз и ко мне ползут читатели вовсе не ради помпезных «встреч», а с боеприпасами и полевыми кухнями... так чего уж там, придется стоять.

К тому же набатом стучат в сердце и не дают покоя горькие слова покойного отца: «Сколько бы всего можно было сделать, если бы в 60-х нам дали волю от этих тунеядцев и нищебродов... Ведь такую войну выстояли, такие лишения пережили... Сохранили страну, все достояние собрали и приумножили... Так можно было б поганым партюкам хоть не глумиться над народом?.. Можно было б хотя бы нас оставить в покое?.. А все для чего? Для того, чтобы страну рушить и с заграничными дружками ее достояние направо-налево швырять?.. Что же это за мразь-то такая?..»

* * *

Понятно, что кое-что надо перешагнуть в самом себе, чтоб решить про меня-любиммую нечто серьезное. Хотя допускаю,что нынешняя травля может многим облегчить такого рода решенья. Ну, это ведь не просто уважающему самого себя человеку (которому, кроме самого себя, честно говоря, в России больше и уважать-то нечего) — взять и заявить, что нынче у нас после общепризнанных титанов большой прозы будет тетенька с уральского предместья по фамилии Дедюхова. Или Дедюхина. А может и Дедюкова, неважно. В Интернете это чудо шастает под ником огурцова. И вот это теперь на текущий период совремённости — как раз и есть... «наше все», не меньше.

Одно дело, все-таки... господин Бродский, если, конечно, не знать, что этот фрукт средней школки не смог осилить и не задумываться, как такое умудрилось Нобелевскую премию отхватить. Чтоб долго мозги не парить над такого рода сранностями — тут же подсовывается другой нобелевский лауреат по фамилии Набоков, который пишет выхолощенным и препарированным русским языком хронического второгодника, а уж о чем он пишет... лучше бы и не вдаваться. Потом удивляемся, что педофилия, вдохновенно расписанная у нас этим шикарным прозаиком — выросла в сотни раз.

И вот, после всех эрзацев вроде Пелевина, Бродского и Набокова, которые чисто по резюме были бы каждому намного предпочтительнее госпожи... как ее там?.. ну, которая еще орет про «Трансвааль» из какого-то захолустья... — наступает очередь «зарубежных инвесторов» как раз в русле «вписывания России в цивилизованный мир».

И многие хватаются за Марселя Пруста, зажимают подмышками обоих Мураками, морщат лоб на Хагартом... ведь исключительно, чтобы сохранить чувство собственного достоинства, верно? К примеру, встретила вас у мусоропровода, куда вы опасливо скидывали «современную литературу» соседка. Ну и, заглядевшись на процесс, поинтересовалась у вас, что вы читаете? И как ей сказать такое?.. Прямо неприлично даже. Вряд ли это будет политкорректно — вылепить соседушке, что читаете Дедюхову, которая теперь «ваше все», потому немного решили... расчистить жилплощадь.

Согласитесь, намного «приличнее», а точнее сказать «достойнее», - уклончиво признать, что в курсе всех зарубежных новинок «пищи духовной». И до того, как внимательнее приглядеться к двум лучшим образцам интеллектуального чтива и зрелища на вкус «зарубежных инвесторов», - отметим этот немаловажный штришок для себя.

С одной стороны, и вы, и соседка понимаете, что жить без пищи духовной вообще — недостойно человека. О таком-то и сказать неприлично даже у мусоропровода. Без развития духа наша жизнь стремительно теряет смысл. В России это ощущается острее, чем где бы то ни было.

С другой стороны... со времен оставивших свои окопы наших «мастеров пера», предавших народ в кризисе власти 1968 года... короче, давным-давно уже у нас принято все свои духовные потребности удовлетворять за счет зарубежного чтива и голливудских блокбастеров. Им чего ради я сюда приперлась — только Господь ведает.

Как за счет зарубежных шмоток и индпошива ушлое население пыталось решить проблему «неуклонного роста товаров народного потребления в СССР», - в точности так же наш в зюзку «простой» народ приучился преодолевать препоны на пути к пище духовной в виде книжных завалов из чтива типа «Кавалер Золотой Звезды» господина Бабаевского - за счет журнала "Инностранная литература".

Но при это мерки и для зарубежного пойла были иными. Все же с полок снимался роман «Мастер и Маргарита», а не

дешевка типа «Московской саги»

, не вынутые скорописью из заднего прохода «Дети Арбата». В общем-то были не просто «мерки», стояли солидные погранвойска в виде русской классики, которую еще не перелицовывали на тришкин кафтан в "современном прочтении". Входным барьером стояла сама гуманистическая идея большой русской русской прозы, отработанная в летописях.

Поэтому давайте вглядимся внимательнее, какой эрзац нам сегодня выкладывается так, чтобы не стыдно было сказать об этом и соседке у мусопропровода.

Согласитесь, приятно показать изящно изданный томик, не принюхиваясь, что маячит за обложкой. Здесь под солнечное сплетение бьет тот же маркетинговый подход к любой продаже, как к акту священнодействия, когда главное - не суть предмета, а его упаковка. Мы все в глубине души понимаем, что из-за страсти к форме/упаковке может погибнуть наша цивилизация, раздавленная мусорками из упакровки и никому ненужных предметов, но... я - никто, раз мои вещи никогда не издавали столь изысканно. Впрочем, они и не экранизировались так, как эта.

Да, это "Парфюмер" Патрика Зюскинда. Это и еще одна вещь, которые, в отличие от меня, считаются сегодня в России весьма "приличными" и даже чем-то вроде "пищи духовной" - на самом деле лишь до конца раскрывают то, что несут в себе любые "иностранные инвестиции". Неважно во что: хоть в историю - силами "американских советологов", хоть в экономику - после расчленения российского достояния на "акции", хоть в культуру - в виде "биеннале" и прочих "иностранных заимствований".

Но, прежде чем я все-таки напоследок раскатаю эти две вещички, чтоб после никто не говорил, будто бы промолчала по поводу того, чем же решили заменить меня-любимую в качестве наилучшего чтива для некогда великой нации, почитаем кусочек этого великолепно изданного "романа" так, как будто меня уж и на свете нет, да и никогда не было. А кроме того, никто в России не создавал Великую державу, а типа самой России - лет двадцать, не больше. И будто бы в России никогда не было великой русской литературы. Так сказать, "скинем оковы", разные там дедюховы-огурцовы нам не указ. Ну-с, давайте, посмакуем эту "икру заморскую, баклажанную". Все ж люди долго чирикали, очень старалися.

Сначала он попробовал это на каком-то щенке. Из конуры перед бойней он выманил его от матери куском мяса и привел в мастерскую, и, когда животное с радостным возбужденным тявканьем запрыгало, пытаясь выхватить мясо из левой руки Гренуя, он поленом, которое держал в правой, нанес ему короткий и резкий удар по затылку. Смерть щенка наступила так внезапно, что выражение счастья еще долго сохранялось в его глазах и лапах, когда Гренуй в помещении для ароматизации осторожно укладывал его на решетку между жирными пластинами, где он теперь испускал свой чистый, не замутненный потом страха аромат. Разумеется, нужно было все время быть начеку! Трупы, так же как сорванные цветы, быстро портились. И потому Гренуй сторожил свою жертву примерно двенадцать часов, пока не заметил, что из тела собаки потекли струйки хотя и приятного, но здесь не уместного трупного запаха. Он тут же прервал анфлераж, убрал труп и спрятал кусочек ароматизированного жира в котел, где его тщательно промыл. Он дистиллировал алкоголь, пока его не осталось с наперсток, и этот остаток вылил в крошечную стеклянную пробирку. Духи отчетливо пахли влажной, свежей, блестящей собачьей шкурой; запах был резким, даже поразительно резким. И когда Гренуй дал его понюхать старой суке с бойни, она разразилась лаем, и завизжала, и не хотела отрывать ноздри от стеклянной пробирки. Но Гренуй плотно закрыл ее, положил в карман и еще долго носил при себе как воспоминание о том дне триумфа, когда ему впервые удалось отобрать благоухающую душу у живого существа.

Потом, очень постепенно и с величайшей осторожностью, он приступил к людям.

 Окончание следует…

Читать по теме:

• Начальный свод. Часть I
• Начальный свод. Часть II
• Начальный свод. Часть III
• Начальный свод. Часть IV
• Начальный свод. Часть V
• Начальный свод. Часть VI
• Начальный свод. Часть VII
• Начальный свод. Часть VIII
• Начальный свод. Часть IХ

©2011 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (14) на “Начальный свод. Часть VIII”