Огурцова на линии

- День дурака... гы-гы... первая апреля — никому не веря, да, Ирина Анатольевна? - глумливо хихикая сказал мне старший следователь Сахабутдинов И.Ф.. подсовывая на подпись уведомление о том, «что 01 апреля 2011 года ориентировочно в 12 часов Октябрьским судом г. Ижевска будет рассмотрено ходатайство о помещении подозреваемой Дедюховой И.А. не содержащейся под стражей в медицинский психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы». 

Таким образом, День дурака у меня начался в половине восьмого вечера 30 марта, что лично я считаю несколько чрезмерным в моих обстоятельствах. Но, поскольку для Следственного Комитета Прокуратуры Октябрьского района г. Ижевска День дурака продолжится до упора, полагаю, что всем будет приятно принять в этом участие в этом весеннем маскараде. 

- В день дурака — сразу в дурку, да? Смешно, ведь Ирина Анатольевна? - захлебывался лающим смехом Сахабутдинов, убирая в папочку подписанное уведомление. - Мы вас сразу намерены госпитализировать, так что нижнее белье захватите... трусы там... вам виднее. 

- Ви никак нэ реагируйте, Ирина Анатольевна, - ободряюще прошептал мне адвокат Киракосян, - ми, армяне, всегда подвэргаемся геноциду. Но ми патом виживаем, а такие... долга нэ живут. Сидытэ, смотритэ на ето филасофски и думайти о сваем здоровье. 

Армянской половиной своей натуры я где-то понимала его философский размах и ретроспективы национального становления. Но первая же мысль о моем здоровье — отозвалась острой, почти нестерпимой болью в сердце, чего раньше не вызывала ни одна мысль. Более того, весь мой ливер будто сжался в комок и помимо меня вдруг начал активно думать о собственном самосохранении, давая понять, что этому слаженному коллективу человечьих органов - угрожает серьезная опасность. Мы, значит, с головой думаем, что же это за новая подлятина, отыскиваем аргументы к заключению экспертов, которые вообще не смогли прийти ни к какому "заключению", - а в этот момент мой собственный ливер пытается спастись самостоятельно, поскольку явно считает, что мы с головой ведем его напрямую к эшафоту. 

Раздвоением личности я бы такое не назвала, поскольку еще достаточно вменяемая, чтобы приписать отдельную личность анатомическому набору... гм... желудочно-кишечного тракта и сердечно-сосудистой системы. Причем нервная система явно дергается, не зная, к кому же ей примкнуть. Голова командует ей сидеть смирно, а левая почка, посланная парламентарием, тихонько объясняет, что сейчас всем будет хана, но как раз по нервной системе первой ударят так, что она сразу же перестанет взаимодействовать между сторонами внутреннего конфликта. И в этом плане почки ей не помогут, а сердечно-сосудистая система донесет до головы такое, чего та переварить явно не сможет. Но пускай она потом не жалуется, будто ее никто не предупреждал по-хорошему. 

Моя голова, отслеживая экстремистские действия внутренних органов, вынуждена попутно поднимать архивы, тут же сталкиваясь с рассказами одного СОБРовца о необратимых последствиях применения ряда препаратов психотропного действия. Поэтому все системы помимо моей воли приводятся в полную боевую готовность, и из полноватой растрепанной тетки, пытающей преодолеть растущую боль в сердце, я превращаюсь в самописец, отслеживающий все телодвижения предполагаемого противника. 

Вовсе не из-за приписываемых мне следствием «экстремистских наклонностей», а потому что жить хочется. Но я — системный аналитик, привыкший работать в советское время в постоянном цейтноте, не выбивавшийся из жестких рамок и в «наше трудное время». И хотя бы на дилетантском уровне всегда могу проанализировать причины собственного сердцебиения, растущей головной боли и накатывающих почечных колик. 

* * *

«Нэ рэагируте!» - это сказано, конечно, чисто по-армянски. Можно подумать, я забыла, как «реагировал» дома на чужую подлость мой всегда непроницаемый и доброжелательный на людях отец. 

Как раз накануне нашей встречи с Сахабутдиновым, по телевидению в очередной раз демонстрировали дилогию блокбастеров Квентина Тарантино «Убить Билла». Как все помнят, невиданное доселе мочилово закончилось фразой: «Я прореагировал!» 

Постоянные уговоры старого мудрого армянина Киракосяна «не реагировать» - я отношу к малоизученной психиатрами области человеческого подсознания. Что-то вроде интуиции подсказывает ему, что мои реакции могут быть гораздо шире тех, которые могут быть зафиксированы в... протоколах какого-нибудь уголовного дела. 

Речь идет вовсе не о таких реакциях, которые смаковал Квентин Тарантино. Для реакций этого деятеля боевых кинематографических искусств, чувствуется, не хватило двух часов мутной кровищи, имеющей слишком отдаленное отношение к реальным человеческим реакциям и обычной жизни, где и на куда худшие обстоятельства приходится реагировать несколько иным способом. Обычно, острой болью в сердце. 

К примеру, мой адвокат как-то подозрительно настойчиво жаловался на снегопады, обрушившиеся на Ижевск в конце марта. Как бы с чисто армянским юмором он попросил меня больше не устраивать таких глобальных снежных завалов всякий раз, когда нас вызывает следователь Сахабутдинов. Лукаво щуря глаза, он радовался тихой безветренной погоде, которая встречала нас на улице, стоило нам захлопнуть дверь прокуратуры за собою. 

Но я ему уже объясняла, что все наезды нашей «правоохранительной системы» выстраиваются в жесткой связи с лунным календарем, можно проверить. Затем вычленяются неблагоприятные дни уже по индивидуальному гороскопу, а только после этого — дополнительно организуются некие «непреодолимые» обстоятельства. Например, его вызов в Следственный Комитет республики на заседание с регистрацией по паспорту - в то же время, когда Сахабутдинов настаивает на проведении психолого-психиатрической экспертизы в «специализированном учреждении», отказывая нам в ходатайстве о ее переносе. 

Хотя, спрашивается, какая ему разница, когда я ее пройду — 15 или 25 марта? Ведь мы с 12 марта подписываем протоколы ознакомления с разного рода экспертизами, которые Сахабутдинов проводил в ходе следственных мероприятий с 6 декабря, скрываясь от моего адвоката. Там ведь тоже шли не только процессуальные нарушения, но и тщательно учитывался цикл солнечных затмений. 

Между прочим, я специально накладывала лунный календарь и разного рода... гм... астрологические прогнозы на события второй половины 2010 года — поэтому могу доказать, что кем-то весьма точно высчитывались даже дни убийств Юрия Волкова и Егора Свиридова, произошедшие якобы "случайно". Нет, кто-то весьма точно рассчитывал, как отреагирует на это безобразие все общество.  По правде сказать, именно получив эти данные, я заявила о готовящемся государственном перевороте. Мы имеем дело с весьма суеверным ворьем. Если у человека нет незыблемых принципов, нет нравственной основы личности — нет и твердой веры, для таких остаются лишь суеверия и «дурные приметы». 

Тем не менее, действие Луны и положения звезд — все же производит существеное влияние, усиливая или ослабляя определенные реакции. Уверена, что Сахабутдинов и половины не знает о всей этой «мистике», которой, тем не менее, подчиняется любой живой организм нашей планеты. Но сам он, с послушанием клинического идиота, подчинялся приказам того, кто очень хорошо знал, что по моему гороскопу последний день, когда все обстоятельства будут направлены против меня — именно 15 марта. 

Но ведь каждый при этом волен использовать этот день на свое усмотрение. Одни этот день используют, чтобы поддержать меня всеми силами, а другие — постараются сделать мне пакость, не совсем понимая, что все это вызовет ответную реакцию и сработает против них непредсказуемым образом, как только наступит «не их день». Только и всего. Все придет в равновесие, и все усилия людей, покушающихся на Его Волю - обратятся в прах. 

Да, лично мне будет отнюдь не легче от сознания этой позитивной мыслишки. Но я, в конце концов, потерплю. Ведь мы, армяне, имеем стойкую привычку к геноциду. Мы находим себе на шею геноцид в самых непредсказуемых местах. Складывается впечатление, что сама любопытная армянская физиономия — провоцирует в психически неуравновешенных субъектах немедленное желание устроить геноцид. После которого любой из них, при попытке экспертов-психиатров выяснить его мотивации, - сможет лишь промямлить дебильную реплику из фильма «Убить Билла»: «Я прореагировал!» 

Наша родственница вывозила мать из Баку под сидением такси, отдав все, что у нас тогда было - таксисту. Со зверской жестокостью убили бы первым таксиста. Мама ее после такой поезлки в аэропорт долго не прожила - сердце. Уверена, что многие из тех людей, кто ее мог тогда растерзать у такси - живы по сей день. И чем они могут объяснить такое? "Я прореагировал!"? 

Взять, к примеру, инженера нашей кафедры. Хотя с большим трудом можно применить к этому прохвосту определение "инженер". По национальности он -  азербайджанец, учился у меня на заочном отделении, работает лишь благодаря моему апофигизму, поскольку, строго говоря, никакой лаборатории у нас нет, а он - не компьютеропользователь. Занимается на рабочем месте чем попало - гостеприимно принимает "зэмляков", устраивая попойки, продает студентам курсовые и дипломные проекты, хамит преподавателям, чтобы те "нэ прыставалы". При моей попытке призвать его к элементарной дисциплине, заявляет мне с намеком на широкие возможности господина Сахабутдинова: "Заткнись, ты, армянка! И нэ вазникай!"

Мне тоже говорить с этим отмороженным - мало приятного, попросила лишь не хватать в бывшей лаборатории телефонную трубку в нетрезвом виде. Ведь у нас в Ижевске далеко не все - армяне по национальности, поэтому не всегда понимают его азербайджанское приветствие "Чо надо?.." Но как-то можно связать свои реакции - с расчеткой по заработной плате? Неужели сложно понять, что больше нигде такой "работы" он не найдет,  а дальше с него вообще-то потребуется знание програмного обеспечения.  И не потребовалось до сих пор, поскольку я прикрываю его хамскую рожу.

Стоит мне лишь вспомнить не о его детках, а о себе-любимой, как на его месте окажется приятный мальчик-програмист без националистических заморочек. Поскольку как-то все же надо контролировать реакции своего организма - в окружающую среду. Не стоит забывать, что живешь-то среди людей.

И эти люди ведь не умирают в один день поголовно, оставив все имущество "прореагировавшим". Иногда люди пытаются спастись, поэтому наступает "не твой день". Кто же из нас может рассчитывать, что в его жизни будет без конца повторяться один и тот же счастливый день, его день? Пока человек жив, после счастливого или удачного дня - непременно наступит другой день, чтобы проверить, а на что же этот счастливчик использовал свою удачу?

И как прикажете реагировать, когда Сахабутдинов «не для протокола» показывает мне шутовской пантомимой, как мне что-то вкалывают при этой «судебно-психиатрической экспертизе», после чего День дурака для меня станет чем-то вроде Дня сурка из милой американской драмы. Он и боится этого дня, и одновременно желает, чтобы День дурака для него лично длился вечно. Ему не понадобились с меня никакие подписки о невыезде, ничего уже не требовалось для продолжения его героических "следственных мероприятий"... И по выражению  его лица я поняла, что все сошлось для него на Дне дурака, пятнице 1 апреля. Он хорошо знал, что после этого дня - продлевать сроки будет просто не для кого... 

- Ирина Анатольевна! Ви знаэтэ игру тэтрыс? Там падают разные фыгуры разного цвэта. Как попало. Ви - человек из кампютера, патаму ви далжны панимать, что нельзя говорыт тэтрису: «Слушай, ты зачем такое делаешь, вах?» Вы Сахабутдинова воспрынымайте тэтрисом, так вам будэт лэгче. Это вэд не правосудие, давно уже нэ правосудие. Но и вас сюда никто нэ звал. Ви сами захотэли сыграть в ету игру, добравольна. В етом они правы. Они здэс делали грязние дела, а ви сюда на ных свалились из интернета.

* * *

После фразы Сахабутдинова про День дурака, который я, по его мнению, должна была «отметить в дурке»,  -  мое физическое состояние стало стремительно ухудшаться. Я понимала, что может себе позволить говорить мне при адвокате подобное  только в том случае, если в суде у него уже все решено. Но... ведь говорить такое он будет, только твердо зная, что я уже никогда не смогу заявить на него в суд. День дурака нынче выпал на пятницу, суд назначен на 12-00, а после обеда в пятницу в нашем городе мой адвокат не найдет никого из тех, кто бы принял у него протест, поскольку все уже примут кое-чего другого и покрепче. 

Понимая, что вряд ли доживу до следующей недели, я чувствовала, что мне становится все хуже. После месяца работы на износ, здоровье и так оставляло желать лучшего. Выйдя в конце февраля с больничного по поводу полостной операции, я со студентами пыталась наверстать все занятия. Испытывая давление всей мощи нашей «правоохранительной системы», я пыталась обеспечить нормальное прохождение нескольких установочных сессий заочников в университете, где ФСБ массово срывало занятия под видом "поиска взрывных устройств". С 8 марта нас отовсюду выгоняли на мокрый снег розыскники с собаками, где я, в ожидании начала занятий, - каждый раз промерзала насквозь на порывистом ледяном ветру, уговаривая себя ни в коем случае не болеть. 

10 марта перед поиском «взрывных устройств» Сахабутдинов пришел на кафедру и забрал «на экспертизу» один из компьютеров, отлично зная, во сколько объявят тревогу. Последний раз в корпусах Ижевских вузов «взрывные устройства» искали 24 марта. Все это создавало достаточно нервозную обстановку. 

Как только поиски взрывных устройств прекратились, я сказала адвокату, что экспертизу они выдадут именно от 25 марта, раньше им будет некогда. Но покажут ее нам в последний или предпоследний день перед судом. Он толерантно возразил, что ведь психолого-психиатрические экспертизы и поиски взрывных устройств — организуют разные люди. Да и ведь перед экспертами стояла банальная задача — выдать заключение о вменяемости человека. 

- Я думаю, што им нивигодно признавать вас неедеспособной. Им вигодна вас довэсти до нармального суда.

К сожалению, мой адвокат плохо себе представляет действительную «вигоду»  этого следствия, хотя весь март подписывал со мной декабрьские экспертизы Сахабутдинова. Причем, он не отдавал себе отчет, почему вдруг Сахабутдинов не дал нам подписать протокол ознакомпления с экспертизой моих компьютеров, где на 300 страницах шли распечатки терминов, понятных только узкому специалисту, а с выводами экспертизы мы уже ознакомились. Зачем, спрашивается, следователю составлять график, намеренно затягивая процесс ознакомления с делом - противоположной стороны? Ага, если ему так "вигодна", чтобы его бурная следственная деятельность с 22 ноября 2010 года — все же попала в суд в установленные УПК РФ сроки. 

Там такие «экспертизы», которые в суд вообще представлять нельзя, если хочешь вписаться в новую «правоохранительную систему» в рамках реализации закона «О полиции». По этой причине, к примеру, нам 23 марта дали расписаться в бумаге о том, что мы ознакомлены, какие следователи прокуратуры назначены принимать участие в этом самом аж 2 ноября 2010 года. А нам, армянам, все равно, под чьей фамилией будет осуществляться очередной геноцид. Ясно, что когда кто-то договаривается о геноциде, он всегда хочет «прэпаднэсти сурпрыз», и уж точно никогда не подписывает все документы вовремя. 

Мы все это подписали, поставили дату и, заглянув поглубже, выясняли, что от этого дела уже отказался следователь Семенов, требовавший на допрос мою восьмимесячную внучку, которая с чисто армянским достоинством в январе этого года пережила геноцид, который ей решил устроить Хосни Мубарак в Каире. 

Наверно, господин Семенов представил, как две армянские рожи явятся на очередной геноцид в Октябрьский районный суд г. Ижевска — и выложат характеристики не только местного Минстроя, но и арабских, французских фирм, а так же двух влиятельных арабских... гм...граждан, которые в конце своих хвалебных характеристик приписали, что всегда готовы взять меня старшей женой, если вопрос встанет ребром: либо формирование в России хоть какой-то, блин, правоохранительной системы, - либо соблюдение милипусеньких гражданских прав скромной провинциальной женщины. 

Надо сказать, что я получила характеристику и от одного члена правящей семьи Йемена. Но ведь, как назло, там сразу после выдачи характеристики началось такое, что впору теперь мне им всем давать положительную характеристику... гм... по месту требования. 

* * *

Все мои опасения о том, что вместо эксперта-психиатра я имела дело со следователем, мой адвокат списывал на «излишнюю эмоциональную возбудимость» и богатое воображение. Но как бы я ни была возбуждена, я точно знала, что где-то встречала эту дамочку раньше. Свою «экспертизу» она прекратила сразу же, кивком головы подозвав Сахабутдинова, торчавшего в дверях на стреме, - как только я поднесла к лицу телефон, пытаясь разобрать, кто мне постоянно названивает. Эта самая «эксперт» страшно перепугалась, что я успела ее сфотографировать в белом халате. 

Общение Сахабутдинова и этой дамы-«психиатра» показалось мне... странным. Понимаете... все же слишком большая разница в возрасте. Да и в звании, чувствуется, тоже не маленькая. Конечно, тетка была из Октябрьской прокуратуры, а вовсе не из ФСБ, как заявил Сахабутдинов, пытаясь отвести подозрение от какой-то своей сослуживицы: «Вас что, ФСБ ждать будет, что ли?» 

Тетка ловит за халаты врачей-психиатров, они идут на контакт с явной неохотой, а здесь у них с Сахабутдиновым... такое неестественное взаимопонимание... абсолютно стерты все внутренние барьеры... нет даже намека на зачатки субординации... что это очень напоминало мне давние ментовские характеристики служебных отношений, возникавших иногда в прокуратуре. 

Надо сказать, что прокурорские и в советское время ментов не стеснялись, считая, что ведь только они, "высшая каста", могут делать заключения на чей-то счет. А менты — они же люди второго сорта, чуть выше сортом от непривилегированных подследственных. 

Поэтому, садясь к брату в машину после визга «врача-психиатра»: «Идите отсюда! Я не собираюсь с вами сидеть здесь до полпятого! Мы вас положим в стационар, мне надо вас другими методами обследовать!», - я машинально выдала брату одну из ментовских характеристик межличностных отношений нашей замечательной прокуратуры: «Знаешь, а эта самая шмара, которая корчила при мне «психиатра» - из прокурорских. И они с Сахабутдиновым — еб*ри по пьянке!» 

Брат поморщился, поскольку терпеть не может, когда из меня начинает лезть нечто ментовское. Но он ничего не сказал, поскольку знал, что раз у меня задето за живое то, что когда-то неодолимо тянуло к родимой ментуре, я... возьму след в любом физическом состоянии. Пока живая - след возьму. Но, по привычке, непременно увлеку за собою кого-то из старой своры, не потерявшей азарта. 

И в первый же выдавшийся свободный денек при ясной погодке мы с одним старым товарищем по взаимному влечению к оперативно-розыскным мероприятиям, - просидели денек у нашей психушки в засаде, где он показал мне всех баб, имеющих удостоверение эксперта. 

Моей холеной суки среди них, конечно, не было. Бабы были все ношенные, полные, хорошо затраханные жизнью и психами. А эта... будучи уже пенсионного возраста для прокуратуры, все еще пыталась гарцевать с теми, кто моложе и глупее. Так хоть бы вокруг себя взглянула и обратила внимание, насколько всех врачей быстро изнашивает постоянный контакт с человеческими отклонениями в психике. 

Раньше бы я к этому... гм... знакомому в машину бы не села. Уж больно он крут был по молодости лет. А вот когда жизнь прошла сикося-накося, так сразу находится множество общих тем для разговоров, поэтому болтали о всяком-разном. Наконец, он с большой осторожностью (вдруг я психану?) поинтересовался, не написала ли я статью о... том, как меня тут пидерасила некая блондинистая незнакомка преклонного возраста. Ноутбук у нас был с собой, поэтому в засаде он успел прочесть статью «Клиника», высказав уважение к нормальному изложению не простых вещей, касающихся собственного пребывания на подобной экспертизе. 

Я ему тогда сказала, что, идя за Сахабутдиновым, была ко многому готова, - раз он перед операцией посылал мне человечка, которому страшно понадобилась моя прокладка. 

Давно я не сидела в засаде, напрочь забыла, о чем там вообще говорят с напарниками, даже отставниками. Коротали время разговорами... о протоколах и литературе. Как-нибудь расскажу об этом подробнее, хотя сейчас даже кажется, что эта сцена — из какой-то из другой жизни. 

Просто я ему доказывала, что методы литературы дают куда более точное описание человека, чем протоколы и даже фотороботы. Мне не надо описывать его внешность, достаточно передать его суть, а у читателя возникает «картинка» без всяких фотороботов. К примеру, любой, кто читал мои статьи, без труда сможет опознать Сахабутдинова среди шести-семи человек. 

Мы, конечно, немного поспорили, поскольку мысль-то сама по себе спорная. Решили проверить, настоящая это литература или нет, - в нужном нам русле. Среди шлепавших к родному порогу дам-психиатров, - не было ни одной, хотя бы отдаленно напоминающей ту, которую я видела на «экспертизе». Вот мы и решили, что, если я все сделала правильно, то, может быть, хотя бы он узнает, что за «эксперт» трепала мне нервы. 

Наконец, в коридоре появилась дама в белом халате со следами былой красоты и отпечатком удачно найденной «ниши» на физиономии. Бросив мне почти с ненавистью «Дедюхова! Пройдите!», она ворвалась в кабинет экспертов-психиатров. Сама манера разговора с неуловимым подчеркнутым неуважением – выдавала в ней человека, далекого от психиатрии в частности и медицины вообще. Дама явно не обременяла себя следованием букве закона, поскольку начала не с объяснения процедуры экспертизы, оглашения моих прав и представления членов комиссии, если таковые были, а с идиотской фразы: «Рассказывайте, что случилось?»

Дамочка мне попалась не первой свежести. Годы и разочарования в мужчинах наложили неизгладимый след на ее психику. В молодости она пользовалась успехом и была душою многочисленных »правоохранительных» корпоративов, из которых вынесла четкое убеждение, что все люди делятся на три категории

Уткнувшись в ноутбук, мы вдвоем несколько раз прошли мое точное описание этой гражданки, которую... которая... тут мы вдвоем брякнули одно и то же: «Наташка Кислухина!» 

- Слушай, она совсем уж ёб*сь в натуре? Советник юстиции ходит по психушка и корчит из себя психиатра... прокурорские совершенно разложились, никаких тормозов. С этим делом ведь долго не живут. Но как ты здорово все описала! Прическа каре, крашенная блондинка, свое волосье светло-русое, ляжки толстые, но это у нее с молоду. Действительно, прочел — и жми к художникам составлять фоторобот... Ира, ты где-то перешла дорогу такой суке, на которой клейма негде ставить, ни одно не удержится.

Это было незадолго до аномальных снегопадов, сразу после "прохождения экспертизы". Я понимала, что перешла дорогу госпоже Кислухиной с ее последним в жизни назначением. Но ведь этот не повод, чтобы меня убивать, покривлявшись передо мной в качестве "врача-психиатра". 

Приказом Генпрокурора РФ Юрия Чайки от 29 декабря 2010 года прокурор Октябрьского района столицы Удмуртии младший советник юстиции Павел Биянов с 11 января 2011 года освобожден уволен по собственному желанию. Исполняющим его обязанности назначена зампрокурора Октябрьского района Наталья Кислухина, сообщает пресс-служба прокуратуры УР.

Наталья Кислухина, забыв о своем возрасте, не слишком большой культуре и образованности, и чего греха таить, о хамстве и неправовом напоре, - считала утверждение в должности уже состоявшимся. Но тут началась Всероссийской акция, из-за которой она осталась лишь заместителем прокурора района, но только до тех пор, пока ее не сменит... мужчина, конечно.  Очевидно, она уже грезила, что самый престижный район Ижевска окажется в ее безраздельной власти.

Но у меня все же еще оставалась какая-то надежда на элементарную порядочность экспертов диспансера. Им-то какая разница? Зачем им поддерживать маниакальные садистские наклонности госпожи Кислухиной? С них ведь требуется подтвердить вменяемость человека, который готов перед судом ответить за свои неслыханные злодеяния, совершенные в Интернете.

Обычно вообще-то ситуация складывается обратная. Их наоборот за взятку просят подписать заключение о невменяемости какого-то субъекта, "прореагировавшего" самым вопиющимм образом в стандартных условиях. Само законодательство о бесконечном проведении психиатрических экспертиз - будто заранее написано для лиц, которые захотят отсиживаться не в местах лишения свободы, а в загадочных и весьма дифференцированных условиях психиатрических лечебниц.

Но в моем тяжком для нашей развращенной психиатрии случае - с экспертов требуется не так много! Хотя бы взять ту девицу-психолога, учившуюся в Перми. Неужели самой не паскудно подписывать Наташкин бред, полностью перечеркивая собственную профпригодность, самой себе выставляя неуд по главному экзамену в жизни. Ведь, наверно, какие-то планы имела на будущее... и что теперь? Тихонько подпишет направление человека на казнь,  мило с ним пообщавшись? Неужели ей самой хочется стать такой же эсесовкой, как Наташка Кислухина?

Короче, пока мы ехали ко  мне домой, я все же склонялась к тому, что врачи-психиатры хотя бы вспомнят о клятве Гиппократа. А типа эта девочка все же не выберет убийство. Но... мой ментовский дружок тихо сквозь зубы напомнил, сколько дел с незаконным оборотом наркотиков проходило, проходит и будет проходить через заведение, где я на днях прошла психолого-психиатрическую экспертизу.

* * *

... И когда мой адвокат взял в руки «экспертное заключение» и проверил дату, то, повернувшись ко мне, быстро подмигнул.

Все это время он уговаривал меня, что выдача экспертного заключения с заведомо ложными выводами — это достаточно серьезное уголовное преступление.  А я, в этих бесконечных снегопадах конца марта, постоянно чувствовала могильный холод в ногах, зная, что так и подкатывает смерть, у каждого стоящая за левым плечом, готовая в любой момент положить на него костлявую руку. 

В принципе, я нормально держалась у Сахабутдинова 30 марта, несмотря на острую боль в сердце. Одного взгляда на «заключение комиссии экспертов №11/522 от 25 марта 2011 года»было достаточно для осознания, что живой мне от них не уйти. Как раз этот геноцид должен был стать для меня - окончательным и бесповоротным. 

Но лишь поздним вечером 30 марта, когда я пришла, наконец, домой, где встревоженная дочь заботливо пыталась помочь мне раздеться, - до меня начало доходить, что истекающий март, по мнению людей, не желающих сдавать заведенное против меня дело в суд, - должен стать последним месяцем, когда моя младшая видит свою мать во вменяемом состоянии. 

Желая покончить со мной, эти господа намеревались сломать ей всю жизнь. У нас оставалась, пожалуй, последняя ночь, когда я еще могла быть мамой своим девочкам. Мы вызвали по скайпу старшую — и почти до утра пытались вспомнить все самое хорошее, что между нами было. 

Из заключения экспертов № 11/522 я с удивление узнала, что являюсь подозреваемой не по части 1 ст. 281 УК РФ «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства», а подозреваюсь уже по ст. 282.1. УК РФ «Организация экстремистского сообщества». Видите, как важно ставить часть статьи впереди, а не с конца. Думаю, это было сделано намеренно, чтобы в суде осталась более серьезная статья, хоть как-то прикрывающая задницу судье, принимающему решение. Но, простите,  кому из экспертов психушки надо таким образом переквалифицировать все дело? У них вообще был основной вопрос: выяснить, знаю ли я, по какой статье прохожу подозреваемой. 

Это могла себе позволить только Наталья Кислухина, даже Сахабутдинов пока еще не столь вольно жонглирует статьями. И чего же тогда было тыкать в протокол ознакомления, где стоит моя подпись, и орать, что раз я этот протокол подписала, значит, признала свою вину по ч.1 ст.282. Сама-то вменяемая?.. Ведь сама первая побежит за справкой о невменяемости, стоит пристальнее вглядеться в ее героическую "правоохранительную деятельность". 

В ее "экспертном заключении" вообще практически ни слова не шло о моей психике, будто я вообще уклонялась от прохождения экспертизы. Сразу после краткой преамбулы шли надерганные из моего дела показания моих коллег по работе, допрошенных Октябрьской прокуратурой в январе. Будто не я, а они проходили психолого-психиатрическую экспертизу в течение почти пяти часов. 

Особое внимание уделяется показаниям декана строительного факультета Первушина, с которым я вообще не пересекалась более трех лет. Григорий щедро полил меня помоями, забывая, сколько раз я выходила заменять его на лекциях, когда он банально не мог выйти из запоя. В конце 1998 года меня едва успели откачать после семестра, когда я выполнила две годовые нагрузки доцента по расчетным дисциплинам и по экономике, потому что Гриша довел доцента по экономике до нервного срыва, она рассчиталась в начале семестра, отказавшись вести запланированную нагрузку. 

В принципе, тогда надо было самого Гришу раком поставить, чтоб научился, наконец, разговаривать с людьми и вести себя адекватно. Но я терпеть не могу, когда под ногами кто-то ползает и ноет противным голосом: «Ну, ты же можешь, ты же знаешь экономику.... Ну, пожалуйста! Ты же не допустишь, чтобы пострадали студенты!» 

Наш декан сделал за последнее время столько неадекватных поступков, не говоря об откровенной уголовщине, что, конечно, является на сегодня основным экспертом по моей психике. Честно признаюсь, что моя психика несколько раз не выдерживала его взяточничества с родителей студентов и откровенного воровства внебюджетных средств, которые Гришенька расходует на квартиры, машины и поездки за рубеж для себя и своего ближайшего окружения. 

При этом мы всем факультетом вкалываем на содержание подобной мрази, выслушивая от студентов претензии, почему в расписании стоят «лабораторные работы», а вместо них - прихожу я с личным ноутбуком и на картинках пытаюсь рассказать, как же обследуются и испытываются конструкции и сооружения. Можно подумать, что на моей психике сказывается самым благотворным образом превращение вообще всей нагрузки — в «голосовую», да еще и с презентациями, только потому, что как-то летом Гриша и лабораторные прессы сдал в металлолом. За деньги, конечно. 

Выслушав в очередной раз претензии от студентов внебюджетного отделения по поводу лабораторной базы и отсутствия на факультете современных приборов, я попросила поинтересоваться этим вопросом у декана, его четырех заместителей и прочих лиц, которые отвечают за расходование внебюджетных средств факультета. А как раз я с ними не пью, о приборах им писала регулярно, даже в ОБЭП «подавала сигналы». Поэтому не стоит меня обвешивать этими проблемами, дальше мне на них тоже — с прибором. Некоторые приборы могу показать на фотографиях и рассказать,как они действуют. 

Конечно, Гриша сообщает следствию, что я — буйно помешанная, раз написала о всех его уголовных делишках в наш местный ОБЭП. Далее идет на нескольких листах скорбная Гришина повесть, как он пытался противостоять моей неадкватности, малеха забыв, как мы двумя основными кафедрами факультета пытаемся противостоять его личному буйному помешательству. Взять и слить две крупнейшие кафедры факультета в один флакон, чтобы все вокруг с ума сошли — ума много не требуется. 

Гриша не сообщает, что его нечеловеческое терпение моей невменяемости вызвано отнюдь не ангельскими качествами его характера, а тем, что — я последний остепененный на факультете специалист по расчетам строительных конструкций. Все остальные работающие на факультете голубчики — либо не имеют степеней и званий, либо не имеют и строительного образования в натуре. 

Три остепененных специалиста по строительным конструкциям - с факультета уволились, поскольку просто не выдержали Гришкиных закидонов. И мое непосредственное руководство на кафедре предпринимает достаточно серьезные усилия, чтобы я лично не встречала Первушина вообще. Хотя бы до аккредитации ряда новых специальностей. 

И тут, значит,  читаю, как Григорий по полной программе использует выпавшую возможность расквитаться со мной, явно имея твердые гарантии с "врачей-психиатров", что встретиться напрямую нам уже не доведется. На пяти страницах он им подробно сообщает все содержимое моей психики, - будто вместо меня проходил 4,5 часа психолого-психиатрическую экспертизу.

Причем, сам бы он, с пропитыми мозгами, - точно не прошел бы тестов на определение уровня интеллекта и прочего. Простите, но я только на тесты потратила два часа! И вместо результатов моих тестов читать идиотское «экспертное заключение», где идут передранные из материалов дела протоколы допросов моих сослуживцев, моего брата, причем квалифицированные по другой статье, за которую я, простите, не расписывалась.

В конце, после перечисления вопросов к моему брату, даже без его ответов — сразу идет приписка, что Дедюхова И.А. обследовалась 15 марта по такой-то методике, в результате комиссия выносит ходатайство о моем принудительном помещении в стационар на длительный срок с целью... проведения комплексной психолого-психиатрической экспертизы. И все это подписывает такая комиссия из трех человек: докладчик Коржаневская, психолог Власова и психиатр Ворожцов. 

Экспертное заключение составлено в заведомо нечитаемой форме — без пробелов, без красных строк. Фразы налеплены друг на друга, показания одного свидетеля — можно различить от показаний другого лишь потому, что в протоколах фамилии печатаются заглавными буквами. Цифры страниц не совпадают с их количеством, заключение намеренно напечатано с двух сторон листа, причем бумага дважды пропускалась через принтер. Такое впечатление, что писалось если не психом, то человеком с хорошей шизой по всему кумполу. Ага, а в основе всего — мнение коллег, где для объективности картины добавлены в кучку и положительные мнения. 

В принципе, я привыкла разбирать и более заюрзанные тексты. Видно, что люди старались намеренно смешать все в кучу, чтобы после никто типа не разобрал, что за хрень написана. В конце-то текст читается, верно? 

Текст "экспертного заключения" должен был выполнить главную задачу, чтобы мы не смогли вечером 30 марта написать по нему обоснованные замечания. Я лишь написала в замечаниях, что никто, включая психолога, мне не представлялся. После прохождения психологической экспертизы меня вывели на другой этаж, в совершенно другое помещение, где я беседовала лишь с одной дамой, никаких других «членов комиссии» не встречала, простите. К тому же в данном помещении при мне прошел прием еще двух пациентов или подозреваемых - хрен знает. 

Написала в замечаниях, что ничего из перечисленного в заключении с экспертами не обсуждала, но дамочка, представившаяся «экспертом-психиатром», не пожелавшая назвать себя дважды, настаивала на моем признании себя виновной совершенно по другой статье. Моей психикой мы упорно занимались лишь с психологом, а психиатр задавала лишь вопросы, касающиеся обвинительной части дела, что вообще-то противоречит ст. 51 Конституции РФ. 

По тому, как Сахабутдинов небрежно забросил в папку мои замечания, можно было понять, что День дурака он собрается встретить с размахом, шансов вырваться у меня практически нет. Явно дежурит «их» судья, это пятница — вторая половина дня. Никто не примет ничей протест или жалобу до понедельника, а там вполне довольно двух уколов, после которых моим девочкам уже в понедельник - и брать уже из психушки будет нечего. 

* * *

Люди не совсем понимают, что, устроив мне  травлю в течение трех месяцев, - они ведь не только достигли каких-то заветных целей, но и многое потеряли. Вот любой инженер знает, что ни одно решение не свободно от недостатков. Прокурорские вначале сделают, а только потом подумают!  Они ведь понимали, что подобной травлей наносят непоправимый вред здоровью далеко не юной женщины. Наши медики все же не дали меня убить в начале января. В результате я перенесла операцию, которая на определенный срок решила часть моих проблем со здоровьем, уже накопившиеся в ходе следствия. Но ведь... одновременно создало другие! 

- Как ви удачна сдэлали сэбэ апэрацию, - как-то обмолвился мой адвокат, понимая, что без нее со мной бы уже расправились за милую душу. И в этом случае мне не помог бы никакой адвокат. 

Но можно подумать, что я удачно сделала себе подтяжку лица или жир откачала. Ведь и у следствия уже имеется на руках судебно-медицинская экспертиза, там указана разница моего заболевания — от венерических. И можно сообразить, что при подобном прессинге мне стоит лишь хорошенько подумать о здоровье, как мой ливер немедленно попытается спастись сам от длинных лап Наташки Кислухиной. 

Короче, вечеро 31 марта, договорившись, что на суд придут некоторые мои коллеги, чтобы помешать самосуду, купив воды, чтобы продержаться до понедельника, я поняла, что не только не владею ситуацией, но и своим здоровьем. Весь день натыкалась на углы, два раза чуть не упала. Дома измерила давление - 170х110, которого у меня до сахабутдиновых-кислухиных не было ни разу в жизни. 

- Давление сто сэмдясят на сто дэсят — ето, в конце концов, не геноцид, чтоби его терпэть! - лопнуло терпение у моего адвоката. - Если вам плохо — визывайтэ скорую. Или будет лучше, чтоби у вас произошел инсульт? Ви тогда из-за своей падазрительности станэтэ инвалидом, а не из совэршэнно нэоправданных прэдчувствий в атнашении слэдствия.

Попрощавшись, на всякий случай, со всеми, я подумала, что даю Наталье — слишком легкую победу. А стоит ли она ее? Вообще за такие фируля — надо морду бить. И не столько Сахабутдинову, сколько ей, старой суке, получившей юридическое образование в СССР. Ведь и такие Сахабутдиновы выросли, поскольку вокруг Наташки делали что попало. Разве Сахабутдиннов забудет, что можно запросто переодеться психиатром - и попытаться выбить признание, а после еще и упечь подозреваемого "в дурку, в день дурака!" 

Так расстроилась, что верхнее давление у меня скакнуло к отметке 180. А у меня вообще пониженное давление. Представив, как потащусь в суд, буду пытаться через головную боль что-то доказывать, когда всем прокурорским и судейским надо в пятницу отметить День дурака... и решила им не портить праздник. 

Вначале скорая, затем бюллетень. Даешь измерить свое давление, спускаешь тормоза, перестаешь себя завязывать морским узлом, поскольку все это на хрен никому не нужно — и с удовольствием размышляешь в тиши о своем здоровье. За все время было потрясающее, непередаваемое ощущенние, когда сердобольная сестричка скорой аккуратно ставила в вену магнезию.  Я наконец-то почувствовала настоящее тепло, прокатывавшееся по венам. Конечно, врач и сестра видели не такое, но даже не догадывались, что по-настоящему спасли мне жизнь. Не то, что некоторые. 

... В День дурака в Октябрьский суд поехал брат с моим больничным. Отсутствовал брат сравнительно недолго, поскольку произошло все достаточно быстро. Принес таблетки и какие-то дикие новости. Даже не предполагала, что к Дню дурака у нас в городе относятся настолько серьезно. 

В принципе, дело-то яйца выеденного не стоило. Назначил следователь Сахабутдинов психолого-психиатрическую экспертизу, я явилась в установленный им срок в специализированное учреждение и честно прошла все тесты и последующее издевательство. Эксперты почему-то собрались немного в другом составе, и некая врач Коржаневская сделала им доклад, представленный в экспертном заключении. После чего эксперты поняли, что, проводя экспертизы подобным образом, - не могут сразу оценить весь размах отработанного следователем материала. Ну, и зачем им я-то в такой ситуации, если в результате им для заключения не понадобились ни протокол моего допроса у лже-психиатра, ни тесты психолога? 

Понятно, что хорошо б я после выдачи заведомо ложного заключения - не болтала бы лишнего о заведомо ложных экспертах, а... как-то бы тихо скончалась. Рассосалась бы сама собой. Или вдруг обнаружи лась к понедельнику во невменяемом состоянии. Дела-то нет! Экспертиза показала, что, оказывается, после всех обильных показаний декана Первушина - пока сами следователи (оне же эксперты) не пришли к единому выводу, по какой статье меня лучше убивать. Поэтому решили прикончить "в ходе экспертных исследований". 

- Где Дедюхова? - вместо «здрасте» заорал на него Сахабутдинов, дежуривший у входа в здание суда. Брат пояснил, что я лежу с давлением на больничном, поэтому мне совершенно некогда проходить длительные Наташкины экспертизы. Да и смысл какой? Мало ли кто там сидит в том стационаре под видом «психиатра»? Все нормальные люди как-то умеют определить, насколько вменяемый перед ними человек — за доли секунды. И неужели бурное празднование Дня дурака в Следственном Комитете при Прокуратуре Октябрьского района не обойдется без Дедюховой? Колпак им надеть не на кого, что ли? Чего типа привязались к человеку? Пятница, первое апреля. То да сё. 

Брат у меня человек спокойный до флегматичности. Но в тут он даже немного струхнул, увидев, что на меня, оказывается, возле суда сидела засада, а к дому была готова рвануть группа захвата. Приехал мой адвокат, пошел регистрировать больничный, искренне поражаясь очередному армянскому геноциду. Живешь так, совсем ничего не делаешь, откуда-то наваливает масса желающих отпраздновать День дурака в масках и с воплями: «Срочно к ней домой! Нет, срочно назад!» 

Им бы съездить к декану Первушину, все равно ему за меня экспертизу проходить. Он как раз по пятницам к обеду уже под анестезией, они бы им много новых данных смог сообщить о моей экстремистской деятельности заплетающимся языком. Вообще не понимаю, какой День дурака без декана Первушина? Но тут выбегает Наталья Кислухина в полковничьих эполетах, даже без белого халатика и злобно орет: «Совершенно очевидно, что она нарочно взяла больничный, чтоб на суд не идти! Мы опротестуем ее больничный! Ты когда ей выдал уведомление? Да надо было вчера, надо было вообще сегодня!» 

- А зачэм ей идти в суд, если у нее бальнычный? - резонно осведомился адвокат. - Она должна процэдуры посещать и тщательно обследоваться со здоровьем. 

- Я добьюсь, больше ей в городе больничный не продлят! - заявил Сахабутдинов. 

Тут подключился мой брат, поинтересовавшийся, что  за очередной доктор Айболит в День дурака вещает в лице Сахабутдинова  и раздает публичные обещания, что в нашем городе в мирное время немолодой женщине после полостной операции - никто не окажет требуемую медицинскую помощь? У нас много сволочей в городе, но ведь не все поголовно. 

- А вы кто такой? Чего вы сюда лезете? - накинулась на него психиатр-Кислухина. Брательник ей заявил, что он — мой родной брат и лицо заинтересованное. А вот чего она так возбухает — понять не может. 

Затем эти двое поскакали к судье просить, чтобы их косноязычное малограмотное ходатайство было рассмотрено без меня. Тут судья окончательно струхнул и совершенно твердо заявил, что без меня ничего такого им точно не подпишет. 

Вообще-то я до сих пор могла бы находиться на больничном, если уж на то пошло. Я сама попросила выписать меня с больничного, чтобы дать моим студентам закончить семестр. Вовсе не для того, чтобы советник юстиции Кислухина выписывала мне инъекции в психушке и ставила надо мной психоделические опыты под видом «психиатра». 

Первого апреля запомнился приколом терапевта, выписывавшего мне больничный. Назидательным тоном, после нотации о том, насколько легкомысленно я отношусь к своему здоровью, она заметила: «Удалить матку достаточно просто, наибольшие сложности начинаются потом. Не все понимают, насколько тяжелые последствия для здоровья это несет. Особенно для женщин!» 

Но хороша Наталья Кислухина, ничего не скажешь! Ведь сразу выскочила, как чертик из табакерки! Хватило наглости корчить передо мной психиатра, выдала заведомо ложное заключение — так и сидела бы вместе со своими подельниками в психушке и укольчики бы готовила. Нет, надо было в форме передо мной покозырять. 

Главное, что заключение экспертизы в суд ими сдано, поэтому адвокат все спокойно переснял, пока Октябрьская прокуратура бурно праздновала в Октябрьском суде День дурака вместе с группой захвата. 

Сплошной армянский геноцид там сразу у них начался. Все бегают, орут, что и подписка о невыезде закончилась, дело не продлено, да и ходатайство последние сутки действительно. А зачем было все оставлять на один день, да еще на пятницу, да на вторую половину дня, да еще и на День дурака? Ведь предлагали им спокойно подписать все их экспертизы. Но им следственными мероприятиями заниматься некогда, им бы лишь бы День дурака отметить. Чтоб сами оне были психиатрами, а все подозреваемые — к понедельнику стали психами. Да на хрен их геноциды, здоровье важнее.

Читать по теме:

• Принудительный апгрейд
• Экстремистские будни
• Клиника
• День дурака
• Легкая возбудимость
• Кино и немцы
• Предупрежден об ответственности

©2011 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (82) на “День дурака”