Белое безмолвие. Часть ХI

17.12.2016

Зима - сама по себе белое безмолвие... А нынче, как наступила, так уж и не поддавалась никаким отступлениям, молчком и бочком продвигаясь к своему апогею.

Признаться, Ирма весь ноябрь с нетерпением ждала, чтоб на клумбе возле районной администрации, наросла здоровенная куча снега. Резкими рывкам она бы взбиралась на нее и прямо напротив окна главы администрации, в истерике стучащего нам в стекло, невозмутимо и с выраженным удовольствием на моське делала бы все свои большие дела и свершения, каждый раз поражая их масштабами. Как из такой ма-аленькой попки... ну, вы поняли, короче.

Но вначале снега было совсем немного. Тогда Ирма запрыгивала на каменную клумбу, с грустью смотрела на этот жалкий снежок и грезила о большой-пребольшой горе снега для всех своих дел... чтобы после них, ныряя в снегу, вырываться потом на тротуар, отряхиваться и дальше делать вид, будто мы совершенно непричастны к тому предмету, вознесенному на самую вершину, чтобы его было особенно хорошо видно из кабинета главы администрации района. В качестве оценки всех масштабных свершений, которые творятся в этом кабинете в нашу историческую эпоху очередного переходного периода непонятно к чему и неизвестно зачем.

Конечно, собаки все перенимают с хозяев, как разоблачительно орал мне дворник администрации весной. Он решил меня попрекнуть, что именно моя собака оставляла все эти замечательные кучки на снежных торосах.

А я ему тогда заметила, что кучки настолько хороши, что явно он тоже сам подкладывал, чтобы все на Ирмочку свалить. А ведь, в отличие от него, у меня Ирмочка проглистогонена! У нее каждая кучка - это просто замечательный, экологически чистый и питательный компост на его клумбе. А когда все растает, то и вспомнить будет не о чем!

И тогда он начал орать, что мы тут вдвоем с Ирмой нарочно стараемся выдать оценку сегодняшнему управлению на местах. Ну и понеслось!

Я ему напомнила, как достала эта администрация несакционированными стоянками, пройти невозможно по тротуару, как эти хмыри из администрации весь район запакостили точечной застройкой, намеренно вызывая транспортный и ресурсный коллапс, нормальную такую гуманитарную катастрофу, которая только будет усугубляться ежегодно.

Ведь за свои взятки и подмахивание нашим местным наглым и тупым спецслужбам, сидящим на каждой площадке с самыми отъявленными бандюганами, они столько насрали в душу каждому, что слов уже нет, остались только кучки. Но пусть заценят! Никто ведь не срет им у порога, как они предпочитают всем гадить с доставкой под самые окна.

- Так и думал, что ты нарочно! - с угрозой прошипел дворник.

- Нет, не нарочно... но испытываю при этом не только физиологическое удовлетворение, но и моральное, - призналась я. - Где ж еще можно так собачку выгулять, если не тут? У нас парк вырублен, газоны все превращены в стоянки, так что проезжающему транспорту не виден трамвай при пересечении трамвайной линии... Да чего не коснись, это гавно к порогу от нашей подлой фашистской администрации, не говоря уж, что у меня на восьмом этаже со всех сторон грубо нарушены требования по инсоляции... Так что пусть любуются, у них с инсоляцией все в норме.

- А ты не думала, что оно воняет вообще-то? - решил зайти с другой стороны дворник.

- А ты когда-нибудь видел первый том проектной документации с экспертизой окружающей среды? Нет? А я вот и делала такое, поэтому знаю, как здесь грубо нарушены все принципы защиты воздушного бассейна с точечной застройкой. Еще только пикнете на мою собаку! Я вам припомню, как деньги собирали еще с моих ротвейлеров на устройство площадок для выгула собак, как их разворовали и шиш всем выкрутили!

* * *

...Справедливости надо отметить, что такой антагонизм у нас только с дворником администрации, перенимающим барские манеры со своего руководства. По этому дворнику видно, насколько наплевать на нас его руководству, кем оно нас считает.

Естественно, все они считают, что мы тут и собак не имеем права держать, а лучше бы все тут гуськом ходили по кругу с заложенными за спину руками. Они же в этих администрациях нынче всех считают потенциальными экстремистами, решили, будто у них в руках такой универсальный инструмент, чтобы попирать права граждан уже индивидуально, чем они, собственно, и занимаются на рабочем месте, но для всех скопом, особо никого не сортируя.

...И вот снега навалило в пропорции. А поскольку у нас снег из-за машин не чистится, то нам приходится все это преодолевать с большими затруднениями. А ведь еще надо обнюхать всех кошек, погонять голубей, обнюхать сумки всех посторонних теток, идущих через наш двор, который в полном смысле слова стал проходным.

И после этого вырваться каким-то бешеным дельфином из моря снега под окнами администрации, чтобы на чистеньком, санитарно-гигиеническом белоснежном уборе поставить свою оценку деятельности администрации нашего района.

Утро, снег, подъезд, коробка,
Кучка, куча и бедлам…
Хорошо по снежным тропкам
Выйти по своим делам.
Урна, мусорка и пробка…
И заслуженная трепка -
Кошке, теткам, голубям…
Ну, и прочим существам…
Чтоб развинченной походкой
На дистанции короткой,
Сквозь кусты пробравшись робко
К достопамятным местам,
Сделать: "Нате! Вот всем вам!"

Удивительно, но после того, как окружающий контингент выяснил, как нервируют кучки на растущих снежных горах напротив окна кабинета главы местной администрации, отношение к Ирме резко поменялось.

Если раньше при попытке кого-то обнюхать, можно было нарваться на самый настоящий скандал, то теперь большинство останавливается и блаженно поддается самому придирчивому обнюхиванию. Будто все вдруг поняли, какую важную и даже историческую функцию выполняет Ирма... Ведь на самом деле ни мне туда не забраться, ни кому-то еще.

А другим собакам тоже не в кайф на морозе с утреца переживать этот бодрящий снежный душ. В отличие от Ирмы, они там не удерживаются и проваливаются, даже маленькая Сэнди, которая старается во всем подражать Ирме.

Застыть на самой верхушке с поднятым хвостиком дано только Ирме, причем, она непременно поворачивается попой, чтобы всей администрации был хорошо виден сам процесс образования кучки. Просто вишенка на торте!

А когда в администрации
Кучу снега наскребут,
Хаски в свойственной им грации
Как на подиум взойдут
Приподняв над снегом хвостик,
Всей душой возликовав,
И главе, и его гостю,
Исходящему от злости,
Кучку сделают в приросте,
Взгляды к попе приковав.
Хаски этим оценили
Руководство и масштаб.
Раз усилья приложили
И предмет расположили, -
Пусть беснуется сатрап!
...Конечно, многих интересует, как приживается у нас новый питомец Костик. И здесь надо отметить, что именно о его жизни сообщать очень боялась, потому что Костик попал к нам вначале в состоянии нежильца и задохлика, а после перешел в состояние неустойчивого равновесия, когда любое упоминание о нем с некоторой доле самодовольства могло качнуть весы не в его пользу.

Сразу скажу, что никаких претензий здесь в отношении его питомника не высказываю. Они оставили его из уважения к его попыткам выжить и выбиться в люди. Но сам принцип питомника... в отбраковке таких Костиков, самой жесткой и однозначной.

Костик с трудом переходил на усвоение нового для вида корма, поняв, что на искусственных кормах точно не протянет более трех дней, как это совершенно точно определили дамы из питомника.

По старым привычкам, от которых он медленно отходил, я поняла, что последнее время в питомнике он жил за счет облизывания сухого корма, пытаясь обеими худенькими передними лапками, как бельчонок, засунуть его себе в рот. Еще он очень хорошо знал, что такое картофель и макароны. Вынимая его по ночам из раковины на кухне, я поняла, что он туда залезал и в питомнике, питаясь отходами, оставшимися на решетке водосточной трубы.

Детское питание подошло ему по консистенции, но вызывало с непривычки несварение. Несколько раз я его заставала у Ирмы, которая тщательно вылизывала ему животик, массируя носом и языком почти младенческое брюшко. Она моментально убегала, потому что я боялась слишком резких ее тычков в Костика носиком. Потом я поняла, что именно так заботливые мамаши-хаски пытаются растормошить своих приболевших младенцев, что-то вроде собачьей реанимации.

Потом мне было чуточку страшно, когда Костик в кампании с Нефертити стал повсюду ходить за Ирмой. Несколько раз я наблюдала, как они вдвоем с Ирмой с увлечением гоняют толстую, ошалевшую от их преследований Нефертити по квартире, загоняя ее то на подоконники, то на столы. Причем, зачинщиком этой суматохи явно был Константин. Вначале бежала с выпученными глазами Титька, за ней колесом выкатывался Костик, и уже за всей этой кошачьей сворой последним вагоном пристраивалась Ирма.

Но и в эти минуты веселья было видно, что Костика надолго не хватало. Он ложился наблюдать за Ирмой, к нему присоединялась Нефертити, которую раньше Ирма особо не интересовала.

Наоборот, раньше как раз Ирма намного больше интересовалась Титькой и каждый раз старалась вовлечь ее в свои игры, от чего Титя была явно не в восторге.

И тут они только-только начали славно играть втроем...

Он даже начал расти... но через две недели у нас пошел откат на исходные. Костик загрустил, постепенно теряя аппетит и какую-то цепкую тягу к жизни. У персов это сразу же проявляется в том, что они не забираются на самые высокие точки обзора, а потихоньку запрыгивают все ниже, ниже... чтобы потом начать прятаться в самых труднодоступных местах.

Буквально накануне я так радовалась его хорошему аппетиту с которым он принимал у меня разорванную на кусочки отварную курятину, предпочитая первым делом уничтожить всю кожу. Из-за недоразвитой нижней челюсти и плохо растущего носика (и так очень крошечного у персов по породе), он любил брать у меня удобные кусочки.

К этому мне было не привыкать, мне девочки приносили с улицы уже вмерзшую в кусок льда кошку, которой мне приходилось кормить кусочками практически до самой до кончины несколько лет. Что поделать. Но я все же надеялась, что Костик вырастет, все же он кот. Помощь в приеме пищи его явно угнетала.

Но меня еще накануне поражало, сколько курятины может войти в такое тщедушное с виду тельце... И как потом я себя ругала, что будто мысленно оговорила Костика, у которого медленно угасал аппетит и его испарялась неукротимая тяга к жизни.

В питомнике меня предупредили, что у них какой-то свой ветеринар, но дело было срочное, поэтому мы, не дожидаясь, пока Костику станет совсем плохо, потащили его к ближайшую ветеринарную больничку.

Естественно, в ветеринарку с нами увязалась и Ирма, не желая ни на минуту оставлять своего питомчика.

В ветеринарной лечебнице немного обалдели от нашего лохматенького Костика, который все же чуточку подрос у нас, но явно никак не тянул на свои полгода. К тому же Ирма постоянно пыталась вклиниться в разговор, а выгнать ее или попросить заткнуться не представлялось возможным, без нее Костик еще больше боялся, у него от страха очень сильно билось сердце. Благо, что, кроме нас, больше посетителей в это время не было.

Мы решили сделать ему все анализы, потому что невозможно было понять, что там с ним такое. В нашей ветеринарке работают студенты старших курсов местной сельхозакадемии и только что закончившие ее выпускники. И как раз мы попали к молодому врачу, которого очень заинтересовал наш случай явной врожденной патологии.

Анализ крови сразу показал сильнейшую инфекцию. Но решили еще сделать снимок грудной клетки, потому что... что-то показалось нашему доктору у Костика странным.

Обкололи нашего попискивающего малыша, сделали ему капельницу... понесли на снимок. Доктор опять не поверил своим глазам, как до этого не поверил своим ушам, прослушивая Костю.

Он решил, что это диафрагмальная грыжа. Но я уже поняла прикол, что-то такое мы с Ирмой и подозревали о нашем котике. При недоразвитой моське, так и не растущих передних лапках... у Костика оказалось слишком большое сердце. И это ведь тем более удивительно, когда нынче многие люди-то живут вообще без сердца.

Напоили Костика барием и решили сделать снимок на другой день, проверив все же, есть эта грыжа или нет. Пролистав всю нашу ветеринарную карточку, доктор сказал, что мы совершенно были неправы, считая, будто у Кости все прививки. Да, первую прививку ему поставили, но затем повторять не стали, очевидно, списав с довольствия, к тому же посчитав, что таким образом на него подействовала именно прививка.

Его действительно проглистогонили и обработали против блох, но только для того, чтобы он не заразил здоровых. А вот жить в питомнике больному малышу, не защищенному прививками... было вообще смертельно опасно.

Дома Константину явно стало лучше, у него появился прежний волчий аппетит, от уколов явно перестало многое болеть, поэтому он начал усиленно муркать. Мы отметили, что, несмотря на все неприятности с анализами и болезненными уколами, Костик явно был доволен тем, что его таскали в ветеринарку, а не списывали с довольствия, раз ему стало хуже.

На следующий день Полина его возила на такси в другую клинику, где ему сделали снимок, раз его накачали барием. Ветеринары пытались сохранить серьезность, узнавая, что перед ними - Константин. Полина слышала, как две молодых врачихи смеялись коридоре, повторяя "Константин - повелитель тьмы".

В клинике к Полине обратилась совершенно незнакомая дама, спросила, как дела у Ирмы. Полина удивилась, откуда женщина знает про Ирму, а та показала на большую собачью переноску, заметив с обидой: "Ну, как же! Я же Кубик! Вы меня не узнали?"

А как тут узнаешь, если Полина гуляла с Ирмой вечерами. Конечно, она сразу узнала Кубика и сразу вспомнила эту даму. Но как ее днем узнаешь, если она для такси совсем иначе оделась?

Ошалевший от собственной значимости Костик в чем-то уже смахивал на подлинное исчадие ада, будучи вдобавок нечесаным, он даже начал капризничать и хулиганить. Снять грудную клетку ему удалось только с третьего раза. Каждый раз врач выходила к ним с Полиной и, обращаясь к маленькому гаденышу, с чувством произносила: "Константин! Как ты мог! Ты опять вертелся, как змея!" Потом выходила смеяться в коридор.

В конце концов, на помощь Полине пришла другая хихикающая ветеринар, они смогли, наконец, удержать Костика в относительно неподвижном состоянии несколько секунд.

И таки да! Все наши сомнения подтвердились! У Костика оказалось очень большое сердце, никакой грыжи у него не было. Нам сказали вылечить инфекцию, сделать повторный анализ крови, а потом записываться на прием к кошачьему кардиологу.

Рассказ о том, как они съездили на снимок, мы слушали на пару с Ирмой, которую больше всего поразило, что у кошек бывает свой кардиолог, а у хаски нет.

Когда Косте стало почти совсем лучше, мы с трудом его обстригли, и ему стало окончательно хорошо. Он начал у нас озорничать почти как тогда, когда стал осваиваться у нас после питомника.

Но, чем лучше становилось Костику, тем все грустнее становилась Ирма. Конечно, в переживаниях за маленького питомца, мы не так уж много внимания уделяли ей. А она привыкла каждый раз нам давать понять, что в чем-то неправы... своими способами.

Если мы слишком надолго оставляли ее одну тогда, когда по ее представлениям, вполне могли бы взять ее с собой, мы непременно обнаруживали какую-нибудь сгрызенную вещь. Не очень важную, но... достаточную для легкого потрясения. Погрызенные кожаные блокноты, визитницы, карандаши, ластики, расчески, зубные щетки, перевернутые мусорки...

Потом мы заметили, что кто-то носом явно перерывает и приканчивает бегонию, на которую мы так рассчитывали, предвкушая, как она расцветет к католическому Рождеству.

Летом она была с нами на даче, и несколько раз ее приходилось спасать от Ирмы, которой почему-то хотелось исследовать поближе этот странный цветок.

За бегонию Ирме несколько раз влетало, она почувствовала себя окончательно обиженной и уязвленной. И на фоне на глазах хиревшей бегонии, загрустившей Ирмы, - Константин начал расцветать махровым цветом.

В ветеринарку на уколы он теперь собирался обстоятельно, с чувством собственного значения. После стрижки начал вытягиваться в длину. Весь бархатистый на ощупь, переставший хрюкать носом, он понемногу начал превращаться в маленького домашнего диктатора.

И посреди всех этих резких превращений мы вдруг узнали, кто у нас добивал бегонию. мало того, что каждый раз перед ветеринаркой Костика приходилось вычесывать землю из его шерстки. Собственно, по этой причине мы его обстригли.

Состригая, мы обнаружили, что он, видимо, очень потел, у него было много перхоти. Короче, не повелитель тьмы, а Костька-перхоть. Как раньше звали Диму Маликова ("Димка-перхоть"), когда он снялся в рекламе шампуня Head&Shoulders.

Мыть мы его не стали, потому что он нам дал понять, что его достало это мытье в питомнике.

Но мало того, что мы-то думали плохо на Ирму в связи с полным исчезновением бегонии! Мы думали, что она еще где-то как-то напакостила, вовлекла Костика в дурную кампанию, а он после ее тлетворного влияния весь в земле...

А тут обнаруживаем его в роли дюймовочки под регулярно обдираемым им фикусом... И это начинает мне напоминать какие-то моменты из сказки "Последний дюйм", когда там из фикуса или пальмы на подоконник с криком "Что это за хрень в томате?" начали вываливаться маленький дюймы...

Особенно, когда Костик переворачивался в своем горшке на спинку и начинал пинать покоцанный "щучий хвост" длинными задними ножками. Подрастая, Костик перестал помещаться в цветочном горшке, вначале из него вывалился хвост, а потом и задние ноги...

Хорошо, что коты плохие слова не говорят и не курят... Хотя с его предшественником Портосом мне разные фантазии в голову приходили. Все больше на темы преследований по поводу терроризма-экстремизма, конечно. Из-за полученной душевной травмы. Ну, вы в курсе.

Даже роман начинала писать такой, если честно. Покажу кусочек чисто на пробу.

- И…вот что еще, Ферапонтов, - задумчиво сказал капитан, глядя в окно. – Придется тебе все же сходить по сигналу. И отнесись к этому серьезно.

- Не хочу я туда ходить, особенно по такому «сигналу», - тоскливо сказал Ферапонтов, глядя поверх головы капитана в окно, умышленно делая нажим на слове «сигнал».

- Все понимаю, Ферапонтов, но отчет писать придется тебе, - потер лысину капитан. – Сам знаешь. Потапов просрался, всех наших заложил. А это наш участок, деваться некуда.

- Отлично! Потапов просрался, все его под микитки год тянули, всем репу парили, что, мол, он это не просто так, а потому что она это в отместку нам устроила, а теперь мне за всех… - возмутился Ферапонтов. – Будто Потапов это не мог и без нее устроить. Самостоятельно.

- Ты у нас все же пока семьей не обремененный, тебе терять нечего! А потому давай без прений, – грустно подытожил капитан.

- Ах, значит, если я из-за этих дежурств жениться не могу, а все женатые-разведённые по четыре раза и любовниц в управлении имеют, так им можно по сигналам не ходить! А мной можно, как пешкой, пожертвовать! Они тут эту кашу заварили, я знать ничего не знал! Теперь иди, Ферапонтов, по сигналу ненормальной гражданки Вылегжаниной, у нас Потапов просрался! А раньше он не просрался, когда после прослушки этой дуре окна менял и двери за счет ремонта отделения? – взорвался Ферапонтов.

Глядя на обескураженное лицо капитана, до которого начали доходить обрывки сказанного, он резко замолчал и прошелся по кабинету. Остановившись перед ноутбуком капитана, он резко выдохнул ему физиономию: «Да он, может, и просрался, только потому, что пожлобился и расплатился с Вылегжаниной окнами и дверями, списанными на ремонт отделения!»

- Ты это точно знаешь? – встревожился капитан. – Ты соображаешь, что если так… значит, у нас крот сидит и этой жабе всех нас сливает.

- Да просто так сказал, это же очевидно, - упавшим голосом отмахнулся от него Ферапонтов, понимая, что про «крота» капитан сказал нарочно. – Что, ей было трудно работяг прокачать? Уверен, там те же самые работали.
Капитан, опустив голову, пробормотал: «И в правду, там никакого крота не надо. Заче он ей? У нас все поставлено, чтоб она сгинула, а она нарочно с этим тянет».

- Чего бы Потапову, спрашивается, с ней не просраться? Пошел бы туда, да и уложил обоих! – пошутил Ферапонтов. Потом он медленно взглянул на капитана, со страхом смотревшего на него. Его внезапно осенило: «Так вы меня за этим посылаете? Думаете, я сорвусь, как Потапов, раз у меня стрельба в супермаркете была?.. Это же подло!»

- Да никто ничего не думает, - с жаром его успокоил капитан. – Я же до сих пор в капитанах, ты пока тоже на своем месте. Надо было бы с тобой разбираться, давно бы разобрались.

- Нарочно табельное оружие выложу, даже зубочистки не возьму – решительно заявил Ферапонтов.

- Да и отлично! – поддержал его капитан. – Взяли манеру повсюду таскаться чуть ли не гранатомётом. С бабами разбираться можно… вообще безоружным. Главное, близко к ним не подходить, держаться ближе к лифту.

- Я с этим сигналом тяжелые предчувствия имею. Сразу подумал, что это на меня повесят. Потому что у меня папы нет у федералов и любовницы я в управлении не завел.

- А зря, между прочим, - заметил капитан. – Там бабы обходительные, не то, что в наших отделах. Есть у меня одна мысль, как явную шизу из твоего обхода технично перенаправить на…

- Сахмедзянова? – с надеждой спросил Ферапонтов.

- Вот именно, - сказал капитан. – Никто тебя списывать в утиль раньше времени не собирался. Потом вместе покумекаем, что списать на без вести пропавшего, а что изложить обстоятельно, культурно… фильтруя показания гражданки Вылегжаниной.

- С ней общаться одно удовольствие! – зло отметил Ферапонтов. - Особенно, про топот котов ночью.

- Зато после нее никто из табельного оружия не расстреливал в упор соседей, - с нажимом парировал капитан. – Сходи на разведку, оцени обстановку… Там и посмотрим, кого после это выхода… Ладно, давай, жми на газ!

* * *

- Откройте, пожалуйста, я при исполнении! - с ненавистью к самому себе сказал Ферапонтов, услышав осторожное шевеление за дверью.

- Если у вас нет ордера, то я вам не открою, - тихо, но твердо ответил приятный женский голос из-за двери. – Открою только, если принесете судебное постановление и ордер на обыск.

- А просто поговорить с вами нельзя? - с надеждой спросил дверь Ферапонтов.

- Нет, теперь я с такими, как вы, просто так не разговариваю. Вы же непременно донос напишете и придумаете, как меня подставить. Потом скажете, что у вас работа такая.

Ферапонтов медленно повернулся к двери спиной и понуро подошел к двери напротив. Звонить в дверь не пришлось, так как дверь тут же распахнулась, поскольку хозяйка квартиры, та самая гражданка Вылегжанина, чувствуется, подслушивала диалог с соседкой. На всякий случай. Точнее, для очередного доноса. В том числе и на самого Ферапонтова.

- Ну что? – спросила она сержанта понимающе. – Не открыла? И не откроет теперь! Она же пуганая, к ней можно ходить только вшестером-впятером, пригрозить ей, что двери выломаете.

- Скажите, а это вы писали? – раздраженно спросил ее Ферапонтов, вынимая листок с приколотым конвертом из папки.

- Ну да! Как было, так и написала! Меня просили обо всех происшествиях сообщать, а тут… просто нервы не выдержали, сколько можно с этим мириться? – заговорщицки прошептала соседка, вынимая пачку сигарет. – Посмотрите, он опять выходил ночью!

Она ткнула на два небольших окурка, мундштук которых будто кто-то погрыз мелкими, удивительно острыми зубками. Или кто-то проколол большой портновской иглой.

Ферапонтов зачитал: "Ночью я вышла покурить к мусопроводу, потому что днем курить в подъезде теперь запрещено. У мусоропровода сидел кот моей соседки напротив, известной экстремистки-террористки в интернете. Он курил сигареты Camel. Увидев меня, он бросил непотушенный окурок прямо на мне на тапочки и убежал в свою дверь. Я подбежала к их двери, а этот гад уже успел закрыться."

- Все правильно! Вчерашней ночью это произошло. Может, он и днем там курит, я-то днем на улицу курить выхожу, а он у нее не гуляет, - доверительно сказала Вылегжанина.

Дверь напротив распахнулась, на пороге стояла дама с серым персидским котом на плечах.

- Что ты врешь-то безбожно? Когда это он днем курил? Не о чем доносы строчить? - зло спросила она онемевшую от неожиданности Вылегжанину.

- Вы это видите? - шепотом спросила Ферапонтова гражданка Вылегжанина. - Курит среди белого дня, а еще на меня орет...

Развалившийся на плечах дамы кот действительно лениво посасывал дымящуюся сигаретку. И до того, как дамочка успела захлопнуть дверь почти перед самым носом Ферапонтова, кот успел почти в перекошенное лицо сержанта кинуть дымящийся окурок. Ферапонтов машинально поднял вещдок, затушив его о бетонный пол. Окурок сигареты Camel был будто исколот иголками, как понял Ферапонтов, от когтистых лап здоровенного серого чудища.

- Видите! - торжествующе спросила за его плечами Вылегжанина. - Я ни разу не террористка, кто бы что ни говорил, а курю "Донской табак"! А у этой кот Camel курит!

- Вот и кури свой "Донской табак", дура! - заорал женский голос из-за двери. - Я виновата, что он только голубой Camel курит?

- Нет, вы только посмотрите на нее! - подцепилась Вылегжанина. - А если твой кот крови человеческой потребует, это уже ночью и не покурить получается, да? На котлетки своему злодею изрубишь? Я при полиции повторю, что испытываю унижение национального достоинства даже от марки сигарет этого исчадия ада!

Ферапонтов бочком начал быстро спускаться по лестнице, стремительно прибавляя шагу, перепрыгивая через две ступеньки. Сверху доносились крики и визги не на шутку разошедшейся Вылегжаниной: "Я, значит, должна "Донской табак" курить, если у экстремисток коты Camel курят?.."