Огурцова на линии

Вообще упомянутая картина Репина И.Е. «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года» включает 81 портретное изображение, каждое из которых писалось с натуры. Но большинство описаний этого полотна - полны желчи и нескрываемой "классовой ненависти" ненависти к изображенным "сановникам".

Про Илью Ефимовича говорится в превосходных степенях - "потрясающая выразительность", "грандиозная по масштабам и великолепная по исполнению картина". Но даже о самом заказчике полотна, самодержце российском, сказано с местечковым апломбом. Мол, заказал, а сам оказался на заднем плане.

Здесь следует заметить, что самодержец никогда не принимал участия в работе Государственного Совета, его лишь знакомили с его решением. Да и картину Репину заказывал не Николай II, а специальная комиссия под руководством В.К. Плеве.

Он появился лишь на торжественном заседании, посвященном 100-летию работы Совета, поэтому его скромная роль отражена Репиным вовсе не потому, что и он так уж желал "развенчать самодержавие".

Если рассматривать портреты отдельно (в Википедии есть схема картины), то видна ощутимая разница в манере письма. Работа над полотном продолжалось 3 года, в осуществлении поистине грандиозной работы работы принимали участие ученики Репина из его академической мастерской: фигуры правой части, по репинским этюдам, писал Борис Кустодиев, левой - Иван Куликов, затем они дорабатывались самим мастером. Полностью Репин писал только фигуры в центра картины, в настоящее время известно только 48 портретных этюдов к картине кисти самого Репина.

Давайте рассмотрим некоторые описания выполнения этого важного государственного заказа, на котором Илья Ефимович, не будем скрывать, "хорошо приподнялся", как это принято нынче выражаться.

Эта грандиозная по масштабам и великолепная по исполнению картина была написана по заказу царя. Поводом для заказа явился 100-летний юбилей со дня учреждения в России Государственного Совета. «Эта картина великая, — писал русский философ В. Розанов, — это Карфаген перед разрушением». Имелось в виду, что буквально через 2 года случилась Первая русская революция, и вся помпезность государственного чиновничества приобрела в глазах общественности несколько смехотворный оттенок.

А о каком, собственно "Карфагене" идет речь? Если имеются в виду события 1905-1907 гг., включая предательское завершение Русско-Японской войны, "столыпинские галстуки", одновременно начавшуюся аграрную реформу и многое другое, так следует заметить врунишке, написавшему этот спич, что все эти ордена и ленты, сановный блеск отчего-то до сих пор нисколько не утратили своей притягательности... особенно для лиц с выраженной уголовной мотивацией. Зачем же лукавить?

После любого потрясения они все больше притягивают... просто магически. Достаточно полюбоваться с каким размахом и помпезностью проходят заседания в Георгиевском зале... после совершенно немыслимых и позорнейших результатов, "достигнутых" в экономике и финансах.

И никакие "Карфагены" никого не пугают... из тех, кто считает возможным хищно присматриваться к явно чужому месту, оказавшемуся в "зоне досягаемости". И разве даже по фотографии не видно, что никто из заседающих к такому "повороту сюжета" - точно себя не готовил, о чем-то точно не думал, а "воспользовался случаем"... с крайней безответственностью, нисколько не задумываясь о последствиях подобного "роста амбиций".

А многих присутствующих вообще пустили лишь согреть пятой точкой сиденье, зная, что работать-то они точно не смогут, зато накалят атмосферу рассуждениями о чужой "производительности труда" или вообще "эффективности труда", хотя грамотному человеку приличнее вести речь об "эффективности производства".

Никого, как видите, совершенно не смущает полнейшее несоответствие обескураживающей скромности (неприметности) натуры - окружающему имперскому великолепию. Все замечательно себя чувствуют, несмотря на окружающий Карфаген, а некоторые бы еще и ботинки сняли и сразу на двух креслицах расположились, если бы их не подпирали сотоварищи.

Вроде бы Дмитрий Медведев должен был, что называется, внимать этой части речи с повышенным вниманием и некоторым душевным подъемом. Мог бы и прослезиться для приличия

Все же и сам, как видим, «поучаствовал», вводил запреты на польские яблоки, вовсю боролся, так сказать. Потом тут же торгашам пообещать все возместить за наш счет и подобрать совсем других импортеров.

И здесь надо хоть проследить, как подобная отвратительная возня [с сакциями]— трактуется, так сказать, «на высшем уровне». Но… ничуть не бывало! Все «переживают вместе», Дмитрий Медведев опять спит. Ну, хоть головой на Матвиенко не упал, хотя она ко всему с комсомола привычная.

И разве кто-то поверит, будто он типа «работает как краб на галерах»? Хоть кто-то видел… ну, хоть самые незначительные результаты его жизнедеятельности в высшем руководстве страны, кроме… сами знаете чего?

О послании президента Федеральному собранию. Часть I

Однако... с "Карфагеном" надо бы разобраться, ведь Розанов имел в виду совершенно определенную вещь.

К. Победоносцев, И. Горемыкин, А. Игнатьев, Н. Герард и другие видные государственные деятели России того времени изображены с потрясающей выразительностью. Сам император Николай II изображен на заднем плане, его образ теряется среди вычурности и яркости цветных мундиров чиновников. Репин ставил условие, чтобы все сановники позировали ему в мундирах, в полном блеске, в том самом зале, в котором проходит заседание. Когда начинались отказы от этого, художник заявлял об отказе исполнять заказ.

Очевидно, он уже получил хороший аванс. Но эти требования не совсем объяснимы. Возможно, что этого и не было на самом деле, а человеку, составившему такое описание, просто хотелось так думать. Эх, его не позвали это полотно написать, уж он бы развернулся!

Когда было решено увековечить столетний юбилей Государственного совета написанием картины, специальная комиссия под руководством В.К. Плеве остановила свой выбор на И.Е. Репине. Илье Ефимовичу исполнилось к тому времени 56 лет. Он находился в расцвете сил и в ореоле мировой славы. Комиссию не смутили демократическое прошлое Репина, его многолетнее и тесное сотрудничество с художниками-передвижниками, и даже открытый либерализм взглядов.

Видимо, комиссия Плеве приняла во внимание, что И. Репин уже писал картины со многими действующими лицами, в том числе и парадные. К ним относится, например, сравнительно малоизвестная картина «Речь Александра III к волостным старшинам» (1883), работая над которой Репин писал с натуры царя Александра III и Великого Князя Михаила Николаевича. Кроме того, Репин дважды портретировал и Николая II.

Переговоры с художником были поручены графу И.И. Толстому, Вице - Президенту Академии Художеств. Репин охотно пошел навстречу сделанному ему предложению и даже отказался назвать сумму вознаграждения, которое тогда было определено в соответствии с отпущенными на юбилей средствами в 20 тыс.рублей с правом продажи отдельных портретов. Позднее, учитывая масштабы работы, гонорар был увеличен до 40 тысяч. Это не помешало, впрочем, В.В. Стасову упрекнуть Репина в одном из писем: «Как вы могли взять за нее так мало: надо бы, по крайней мере тысяч 50…».

«По существу это потрясающие наброски кистью, почти мимолетные впечатления, но, в то же время, они и синтез многократных пристальных наблюдений, плод долгого и вдумчивого изучения людей. Только по этому они столь не поверхностны, точны и крепки по характеристике. Во всей мировой живописи нет им равных по силе и волшебству кисти. Даже лучшие головы Эдуарда Манэ уступают этим репинским по безошибочности верности и остроте глаза»

Грабарь И.Э. Репин. Монография в 2-х томах. Т.2. М.: изд-во «Наука», 1964. С.228-229

Но обратим внимание на существенную разницу, так или иначе подразумеваемую этим современным комментатором. Он, конечно, многих вещей не знает, но интуитивно понимает, насколько могли быть задеты царские сановники, если бы Репин на самом деле предложил им явиться при параде в тот же зал для позирования. Они бы точно отказались!

Даже не станем размышлять, что же там правда на самом деле. Но представьте себе, с какой готовностью и наперегонки ринулись бы все присутствовавшие в Георгиевском зале на зачитывании президентского послания Совету Федераций в декабре минувшего года, только намекни их руководство о том, что, мол, неплохо бы на таком же грандиозном полотне для Третьяковки увековечиться?..

А если б намекнули, что какой-нибудь прославленный живописец, набивший руку на поясных портретах самых выдающихся деятелей современности, ну, к примеру, Никас Сафронов сумел через Минкульт продавить шедевральный патриотический проект "Рашка - не говняшка!" - как бы они приоделись бы! Даже, если бы он пообещал их изобразить - "в широком диапазоне: от кубизма до реализма".

Никас Сафронов создал портреты Дмитрия Медведева и Владимира Путина, президентов США, Турции, Азербайджана, Туркмении, Украины, королей Испании, Иордании, Брунея и прочих важных персон. И список имен, которые у всех на слуху, очень длинный.

Имея обширный диапазон художественных пристрастий, находясь в постоянном творческом поиске, Никас Сафронов сумел завоевать интерес и признание широкой публики, а также знатоков и ценителей искусства. Его персональные выставки всегда становятся ярким событием культурной жизни страны, собирая десятки тысяч любителей живописи.

Диапазон творчества Никаса Сафронова весьма широк. Это и иконопись, и кубизм, и символизм, и психологические портреты. Многие его произведения строятся на глубоких метафорах и присущей только этому автору системе символов. В своей работе наряду с традиционными техниками он часто использует современные полиграфические технологии.

Надо сказать, что и Илья Репин, наряду с традиционными техниками, тоже воспользовался новыми технологиями, правда, не в таком "символизме", как Никас Сафронов. Заказ он получил еще до самого юбилейного заседания и был среди приглашенных. Во время самого заседания художник  применил для работы фотографическую съемку.

Заранее предвидя всю сложность стоявшей перед ним задачи, Репин приобрел фотоаппарат «Кодак», перед самым заседанием его научили пользоваться аппаратом. Ему ранее никогда не приходилось фотографировать, тем не менее, снимки вышли вполне удовлетворительными.

Однако, по окончании заседания Репин остался недоволен. Он жаловался чиновникам Государственной канцелярии, что не было никакой возможности ориентироваться - глаза разбегались, а из почти ста человек он отметил характерные выражения только у двадцати.

То же самое Репин повторил и Государственному секретарю. Результатом его заявления было разрешение Председателя Великого Князя Михаила Николаевича академику Репину в течение двух месяцев присутствовать, когда сочтет нужным, во всех заседаниях общего собрания Государственного совета.

Полученное Репиным разрешение означало собой новый этап работы над картиной, когда первое общее впечатление, первоначальный замысел должны были быть конкретизированы со скрупулезной точностью во всех своих деталях.

После скрупулезной разработки композиционного решения, работы над собственными фотографиями и эскизами, Репин пришел к выводу о необходимости окончательной зарисовки каждого участника юбилейного заседания - в зале, на своем месте и уже в выбранной им позе и с характерным выражением лица. Для министра внутренних дел Д.С. Сипягина пришлось сделать исключение, так он к моменту завершающего этапа работы над полотном был убит революционным бандитом, поэтому художнику пришлось писать его с фотографии.

На сеансы позирования участники юбилейного собрания приглашались особыми повестками от имени Государственного секретаря, так что это было продолжением их служебных обязанностей. Делалось это обычно по утрам, с 10.00 до 12.00, когда в Мариинском дворце еще никого не было. Каждого члена Государственного совета Репин рисовал отдельно, на особом полотне.

Конечно, работать с такой отдачей три года никто не станет - только для того, чтобы лишний раз поглумиться над сановниками или доказать им собственное превосходство. Для начала надо учитывать, что такого рода заказ - это мечта любого художника, поскольку аналоги столь грандиозного группового портрета имеет знаменитые аналогии в европейской живописи, начиная с групповых портретов Халса и Рембрандта, а сама работа предполагает не только навыки портретиста, но и выдающееся композиционное мастерство.

Перспектива здесь выстраивается с нескольких точек зрения, фигуры первого плана значительно больше натуры, но при этом нисколько не умаляется достоинство никого из присутствующих, хотя даже председательствующему императору Николаю II, не оказано видимого предпочтения.

«Обстановка юбилейного заседания была необыкновенно торжественна. Высшие сановники империй в полном составе, мундиры, почти сплошь расшитые золотом и серебром, ленты, ордена, присутствие высочайших особ с государем во главе, занимавшим председательское место, все это придавало торжеству исключительный характер.

За колоннами круглой залы Мариинского дворца, которая тогда была залой общего собрания Государственного совета, стояли вдоль стен чины государственной канцелярии, в парадных мундирах, значительная часть их в придворных, так называемых «больших» мундирах, почти с сплошным золотым шитьем. В общем это имело вид золотой ленты, со всех сторон окаймлявшей залу. Вдоль этой золотой каймы, прерывая ее то тут, то там, небольшого роста человек с длинными, уже седеющими волосами, в черном фраке и белом галстуке, с каким-то особым любопытством рассматривал залу, что-то лихорадочно отмечая в записной книжке.

Некоторые члены Государственного совета, издали видя черный фрак и пораженные столь явным нарушением традиций, подзывая чинов канцелярии, строго спрашивали: кто это такой! Те отвечали в большинство случаев одним словом, вопрошавшие поправлялись на кресле, подтягивались и старались попасть на глаза человеку в черном фраке. Магическое слово, произносимое чинами канцелярии, было -- «Репин».

Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2. С. 68

(Д.Н. Любимов - помощник статс-секретаря Государственного совета)

Если отойти от идеологических оценок вроде "лица отражают жестокость, равнодушие или хитрость", следует отметить, что все члены торжественного заседания были изображены абсолютно узнаваемыми современниками, причем, проявляясь к какой-то характерной для него позе, с привычным выражением лица. И это требует от художника огромной наблюдательности, понимания человеческой натуры своего персонажа, высочайшей концентрации внимания. Здесь Репин проявил лучшие качества своего таланта, что особенно заметно в его этюдах: портретную зоркость и точность изображения, сочетающихся с подлинной живописной свободой.

Б.М. Кустодиев, считавший, что Репин напрасно мучается над  композиционным решением картины, бракую предлогаемые им варианты, пишет в через несколько месяцев после начала работы.

«Репин, по обыкновению, заставил опять переделывать почти все снова, что было уже нарисовано и будет ли доволен теперь, не знаю»

Турков А.М. Б.М.Кустодиев. М.,1986. С.34

После решения перспективы, на картине  постепенно прорисовывались контуры фигур, затем изображения драпировок, колонн, столов и стульев. После этого Репин начинает переносить на холст фигуры участников заседания с написанных с натуры портретных этюдов. 

«Затем Репин эскизы переносил на большое полотно, на место, заранее предназначенное, придавая зарисованному ту или иную позу, над которыми он много работал, постоянно их стирая и снова рисуя».

Турков А.М. Б.М.Кустодиев. М.,1986. С.34

Целиком Репину принадлежат основная, средняя часть картины с изображениями наиболее важных участников заседания: царя, великих князей, министров и старейших членов Государственного совета.  

Вопреки некоторым утверждениям,  Репин не дописывал "поверх" портретных работ своих учеников: Б.М. Кустодиев писал правую часть картины, И.С. Куликов - левую. И.С. Куликов вспоминал:

«то, что писалось мной и Кустодиевым, Репин не поправлял кистью, а лишь на словах указывал, что надо сделать сильнее, что слабее…»

Балакин П. И.Е.Репин и И.С.Куликов. //Искусство. 1963. №7. С.67

Неудивительно, поэтому, что правая и левая части картины ощутимо уступают в художественном отношении ее центру. В связи с этим изменилось и общее цветовое решение картины.

 «были слишком подчеркнуты голубые пятна… Помощники Репина не поняли его замысла и внесли условную импрессионистскую голубизну в белые колонны и в затуманенный задний план. Тон картины стал голубовато-зеленым…».

Балакин П. И.Е.Репин и И.С.Куликов. //Искусство. 1963. №7. С.67

Интересно, что это придало произведению ощущение не "художественного разбоя", а огромного спектра человеческих мнений, оценок, позиций, порой не совпадающих друг с другом. Отдельные "художественные недостатки" рождают чувство реальности, когда люди, даже следующие выполнению одной задачи, могут иметь различные взгляды на ее осуществление.

От картины веет парадной торжественностью, а все собравшиеся - полны достоинства и сосредоточенности. Мы видим, что прямо на этом торжественном заседании происходит решение каких-то важных неотложных вопросов, но деловито и без суеты. А каким достоинством полны эти люди! Никто не заглядывает с плебейским умилением на самодержца, никто не "решает вопросы" с отвратительно и блудливо бегающими глазками. Все герои Репина несут бремя государственной службы величаво и с глубоким знанием дела, здесь нет случайных или лишних людей, здесь каждый на своем месте.

Колористическое построение картины было задумано Репиным как сочетание трех основных цветов: черного, красного и желтого, оттененных белым, в определенных, крупных, сильно звучащих пятнах. Фоном служит нейтральный глубокий тон драпировок. Лица и руки написаны во всей сложности нюансов тела, смягченных и затушеванных воздушным слоем, отделяющим их от зрителя…

Лясковская О.А. Илья Ефимович Репин. М.: «Искусство», 1982. С.390-391

Отличительное свойство репинских картин – изображать действительность такой, какой он ее видел – сказалось и в этой картине. Художник показал государственных мужей как деспотов и стяжателей. Их лица отражают жестокость, равнодушие или хитрость. Картина создает впечатление сопричастности зрителя к происходящему на полотне.

Хорошо хоть, что на полотне не изображены нынешние деятели, к деяниям которых мы все, к сожалению, сопричастны, но уж точно не являемся соучастниками. Еще больше сожалений вызывает неуважительное (пренебрежительное) отношение людям, создававших великое государство, - звучащее в духе "победившей идеологии".

К тому же отчего-то принято нивелировать, а то и вовсе проскакивать 14 лет, отделяющих Россию от катаклизмов 1917 года. Но и со времени окончания работы надо этим полотном в 1903 году еще почти год остается до начала Русско-японской войны, о которой уже шли тревожные сообщения. Но пока мы смотрим на полотно, от которого веет незыблемостью государственной власти.

Надвигающийся Карфаген хорошо чувствуется в описании того юбилейного заседания одним из участников. Здесь не непозволительных для государственного деятеля идеологических оценок, но уже выделяется "густая завеса" между  носителем верховной власти и его советниками.

Прибывший на заседание император, встреченный всеми членами Совета в вестибюле Мариинского дворца, прошел непосредственно в зал собрания, где тотчас его открыл. Продолжалось заседание весьма недолго, так как все оно состояло в прочтении государственным секретарем данного Государственному совету указа и раздаче чинами Государственной канцелярии членам Совета юбилейных медалей.

Никаких речей, никаких взаимных приветствий произнесено не было; в зале царило какое-то томительное молчание, чувствовалась какая-то всеми осознаваемая неловкость. Вместо праздничного, хотя бы слегка приподнятого настроения господствовали всеобщая угнетенность и стеснение. Между носителем верховной власти и его советниками висела невидимая, но густая завеса.

Не войдя в соседний зал, где был приготовлен открытый буфет с шампанским и где предполагалось, что после тоста за императора, провозглашенного председателем Государственного совета, царь выпьет за здоровье членов Совета, государь тотчас уехал. Такое почти демонстративно холодное отношение носителя верховной власти, не удостоившего никого из членов Совета хотя бы краткой беседы, глубоко оскорбило почтенных старцев, в мере своих сил и разумения честно и верно в течение всей их жизни служивших русским монархам.

Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. М., 2000. С.109

Скорее всего, Репин стремился как можно лучше сделать свою работу, неоднократно теряя надежду довести свой грандиозный замысел до конца. Ему необходимо было ощутить личную харизму своих персонажей, проверить правильность своих, подчас, поверхностных наблюдений.

В помощь художнику для ознакомления с личным составом Государственного совета, для консультаций и сообщения всех необходимых в работе сведений были откомандированы двое наиболее опытных помощников: статс-секретаря Государственного совета граф А.А. Бобринский и его помощник Д.Н. Любимов.

Первый лично знал почти всех изображаемых сановников, второй был одним из авторов изданного к юбилею «Исторического обозрения деятельности Государственного совета за 1801 - 1901гг.»

Помню, мы составили для Репина списки членов с различными о них сведениями. Большинство их были самые невинные: в каких лентах и орденах они были на юбилейном торжестве, где сидели и прочее, но была графа, оставленная белою. Называлась -- особые отметки; их делал для себя сам Репин во время заседаний. Я часто имел потом списки в руках и видел эти отметки. Некоторые были оригинальны и остроумны. Так, ряд членов, никогда не выступавших на общих собраниях, были отчеркнуты синим карандашом с надписью: «Немые». Перед другими, которые имели обыкновение во время заседаний что-то упорно чертить на списке подлежащих рассмотрению дел, стояла надпись: «Коллеги». Против одного из самых известных членов, при трех императорах заседавшего в Государственном совете и носившего совершенно круглые с выпуклыми стеклами (что было тогда еще редкостью) черепаховые очки, была надпись: «Так совсем сова -- удлинить очки». Против государственного секретаря, читающего стоя рескрипт среди залы, запись: «Скулы выдаются, лучше в профиль». Про графа И.И. Воронцова-Дашкова: «Улыбка портит красивое лицо, придать сосредоточенный вид». Против одного из самых уважаемых членов, очень полного, на картине вышедшего совершенно как живой, что-то, видимо, смешное говорящего двум другим, стояла надпись: «Гастроном, глаза хитрые, умные». Про сидящего рядом: «Сперва баки -- потом уж лицо»... и т. д.

Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2. С.69

Помощники Репина Б.М. Кустодиев и И.С. Куликов тоже писали с натуры, вначале вместе с Репиным посещая рабочие заседания Государственного Совета, делая зарисовки и этюды с обстановки и людей, а затем подключаясь к созданию портретной галереи. Б. Кустодиев написал около 25 портретных этюдов (например, министра юстиции Николая Валерьяновича Муравьева). И.С. Куликов - около 20 портретов, наиболее известные его портретные этюды военного министра А.Н. Куропаткина и морского министра П.П. Тыртова.

Вижу, что Репин чем-то озабочен, чем-то мучается по поводу картины. Он обратился ко мне, говоря, что у него есть просьба, но он затрудняется ее высказать. После долгих предисловий он сообщил свою мысль: относительно орденов, мундиров - все ясно, но у некоторых членов Совета будут видны ноги, а для обуви нет установленной формы - у всех она разная. И он просил ему помочь рассмотреть на заседании обувь всех членов Совета. Так как нельзя было отметить особенность каждого, то лучше всех членов по обуви разделить на три разряда: лучший, средний и худший. Помню, что на первом месте были князь М.С. Волконский и М.Н. Галкин-Враской. В.К. Плеве должен был быть во втором разряде, но мы, так сказать, из политики поместили его в первый. Зато единодушно отнесли к третьему К.П. Победоносцева и С.Ю. Витте… Впрочем», - сетует Любимов, - «много труда пропало даром, так как на картине почти не видно ног.

Любимов Л. Как И.Е. Репин писал «Заседание Государственного совета».// Искусство. 1961. №2.С. 70

Наиболее известный портрет кисти Репина изображает Сергея Юльевича Витте. Если внимательно вчитаться в сегодняшние глумливые описания персонажей, изображенных на полотне, то либо сталкиваешься со ссылкой на многотомные воспоминания Сергея Юльевича, либо чувствуешь именно его высокомерный завистливый тон выскочки, уверенного, что все присутствующие занимают именно его место.

Илья Ефимович Репин не метался от кубизма до символизма, он стремился отразить реальность во всей ее полноте, передать человеческую натуру так, как это невозможно сделать на фотографии. В сущности, и сегодня фотография используется, чтобы приукрасить модель, а не для того, чтобы отразить внутренний мир человека.

Композиционное решение такого колоссального шедевра, намного превосходящего по масштабам работы классических предшественников Репина, удивительным образом запечатлевает внутреннюю разрушительную силу, уже присутствующую в картине.

Николай II не унижен и не принижен, его образ выведен из активного действия внутренней закрытостью, самоотстраненностью. По напряженным позам великих князей, многие из которых смотрят на него с ожиданием, мы понимаем, что они острее чувствуют, что самодержец, мягко говоря, ведет себя неправильно. Но тем самым он унижает их достоинство, выставляет семейные разногласия, пытась утвердиться так, как не утверждаются во власти.

Во власти ведь не молчат, когда все присутстсующие ждут заинтересованного участия в судьбе государства. Во власти не относятся с высокомерием к тем, кто отмечает 100-летие своего существования, пытаясь самоутвердиться на их фоне.

Государство - это, прежде всего, незыблемые традиции, которые и начинают расшатываться, как только человек, осознающий, что оказался не на своем месте,  считает, будто это он "красит место". Это же не место свинопаса, простите, это вершина власти, которой надо соответствовать не только "прикидом".

Мы прочли описание с какими творческими муками Репин "красил" это место, постоянно теряя уверенность в себе. Он просил повторную натуру вовсе не для капризов выскочки, а чтобы обрести уверенность и поддержку. И в его реалистической манере это место отчего-то удалилось на задник полотна до почти полной незначимости.

Николай на полотне уже явно не считает, будто чем-то обязан кому-то из присутствующих. Он не видит никакого смысла в подобных советах, он относится к участию в юбилейном торжестве - как к скучной обременительной обязанности. Ну, как зачитать послание президента к Федеральному собранию... Он явился не отдать дань уважения и заручиться поддержкой на будущее, он уверен, что и сам вполне справится без всяких советов.

И в  реалистической манере Репина его место удалилось на задник полотна до почти полной незначимости. А в самом композиционном решении уже читается, что никакого будущего у царя уже нет. Он просто выбрал неправильную позицию на "групповом фото". И дальше вся Россия будет вынуждена смотреть на неприятное зрелище, когда разбалансировванный механизм государственного управления рушится всей тяжестью на одного человека на заднем плане.

Власть - это не то место, откуда можно выйти, полетать со стерхами, самоустраниться, выключиться из процесса, поплавать власть на добыче амфор, время от времени появляясь на экранах телевизоров с непроницаемым личиком. Государственная власть - это множество людей, старающихся прийти к общему мнению, которое скажется благотворно на судьбе России.

И неумение воспринимать мнение людей, отклик снизу, а тем более людей, анализирующих свою отрасль, отвечающих за свой участок работы - раз и навсегда выкидывает тебя из власти. Впрочем, как и неумение подбирать, давать оценку людям, контролировать  сделанное ими. И на полотне Репина это весьма отчетливо просматривается.

Вот самодержец со скучающим лицом (чтоб позлить дядюшку) изо всех сил напускает на себя серьезность, приличествующую моменту, а все его демонстративные выходки попали не только в объектив фотокамеры Репина. Николай резанул по самолюбию не только "ничтожного старика, назначенного председателем совета только потому что он был единственным оставшимся в живых сыном Николая I", но и всех присутствующих. Что однако весьма импонирует Сергею Юльевичу Витте, ему остается только ждать, когда Николай из-за своего инфантилизма и капризности останется один...

 

Продолжение следует…

Один комментарий на “Упиться ап стену. Часть III”