Огурцова на линии

В глубоком совке мой шеф, поволжский немец Адольф Бартоломей с трудной, но оптимистически сложившейся судьбой, учил меня как начинающего преподавателя: «Студенческая аудитория на лекции прорабатывается по вертикали  выборочным опросом присутствующих, а по горизонтали - вопросами, связывающими новый материал с предыдущим». Возможно, это была чисто немецкая методика преподавания, но у меня на лекции молодые люди всегда работали, зная, что в любой момент я могу поинтересоваться уровнем усвоения предыдущего материала, причем, в непривычной, как правило, новой формулировке. И подобный подход всегда давал действенные результаты в нашей многонациональной аудитории, даже, если мы получали неверные ответы.

Впрочем, сегодня речь зайдет о «словах против», которые иногда раздаются в любой аудитории. Здесь уже прозвучали намеки, что, дескать, в студенческой аудитории я провожу жесткую политику в отношении любых мнений студентов, противоречащих моему собственному.

Вряд ли человек понимает, что в нормальном (т.е. техническом и фундаментальном, никак не филологическом) образовании - «противоречить» безусловным достижениям человечества, определенным не на филологическом уровне «верю/не верю» или  «нравится/не нравится», а с жестким детерминированным аппаратом формализации или полученным стандартным эмпирическим путем, - под силу двум-трем живущим сегодня на планете. Все они находятся в преклонном, далеко не студенческом возрасте.

Ну, какой студент может противоречить в аудитории «мнению», изложенному в законах Гука или Кулона? Начнет тупо по молодости и невежеству «противоречить», так ведь не сможет продвинуться дальше своих учителей. Только невежа станет опровергать основы, а не учиться в нормальном режиме.

Поэтому каждый раз необходимо твердо отдавать себе отчет, против чего подаешь собственное слово.

* * *

Правда, «веяния нового времени» сказываются и в техническом вузе. Учебный процесс ломается, а в аудитории все чаще появляются явно случайные люди, которых приходится ставить на место. Они не заинтересованы в освоении профессиональных основ, но весьма заинтересованы... в подавлении чужой личности. И стараются действовать наиболее «легким», т.е. самым подлым способом - путем личных наездов, попыток попихаться задом у преподавательской кафедры.

В таких случаях я всегда приглашаю желающих занять место у кафедры и промекать аудитории пару слов на заданную тему. Пара минут с вытаращенными глазками и «тык-мык» через комок в горле, навсегда решают все проблемы и действует безотказно. Ни разу еще дралась за своё место за кафедрой.

Некоторые юзеры, как и мои студенты-прогульщики, полагают, что все происходящее в реальной или виртуальной аудитории - это ведь понарошку, «для роскоши человеческого общения», а дама за преподавательской кафедрой - «такая же как все». Они никогда не работали над собою, ничего нового не постигали, не представляют, насколько сложно продвинуться хоть на шажок цыпленка в любой из областей человеческих знаний «просто из головы», не со сканами чужих статей без ссылок на авторов.

Неоднократно замечала вслух, что смешные местечковые невежи, нагло утверждающие, «как приятно быть умным человеком» - относят к проявлению человеческого ума цитирование чужих банальностей и проявление  полнейшего отсутствия внутренней культуры. Никто из них не скажет того, чего бы до них кто-то уже не сказал. Мы не услышим от них ничего нового. А вот за проявление уровня своего мышления они считают способность скрыть истинные намерения - ложными мотивациями, «доказываемыми» цитатками безусловных «гениев человечества».

Нет, действительно мыслящему культурному человеку всегда сложно и трудно. Ссылаться на мнение большинства - легко. Это вообще становится основным приемом информационной войны, с которыми необходимо вообще-то кончать: «Коллектив не может ошибаться», «Творчество масс в истории» и прочая ерунда. Вплоть до стертых здесь админом рассуждений одного явного провокатора о том, что «русский народ всегда был богат талантами», так типа и ему плевать на голову очередному «таланту» греха особого нет - талантов ведь вокруг, как грязи.

История доказывает, что мышление - процесс сугубо индивидуальный, и в конкретных областях человеческих знаний его двигают отдельные личности. А уж потом добытые знания становятся всеобщим достоянием. Причем, как правило, это продвижение идет не благодаря, а вопреки остальной «массе». И, кого ни коснись, этим конкретным личностям народ обычно существенно отравляет существование, а отнюдь не способствует их подвижничеству.

Именно поэтому я иногда с горечью восклицаю, что быть действительно самым умным - достаточно тяжело, а иногда невыносимо. Особенно в стране, где долгое время главенствовала человеконенавистническая идеология, от которой общество не отошло до сих пор. Простите, но без этапа «социалистического развития всего общества» никому в голову не пришло бы делать со мной то, что я прошла прямо здесь, на ваших глазах, не касаясь диковинок, виденных мною в реале.

Мне не требуется чья-то жалость, я понимаю, насколько тщательно сама природа подготовилась к моему выходу к виртуальной аудитории. Но в моем становлении заложен огромный отрезвляющий смысл - того дна нравственной пропасти, до которой мы докатились как раз всем обществом, следуя «мнению большинства», которое у нас голосует на выборах, организует «движения в защиту Путина», переписывает историю, получает президентские премии за идиотские учебники математики, проводит законы в ГД РФ, разрушающие жизнь граждан... и т.д. и т.п. И, согласитесь, здесь ведь все очевидно!

Любому, «немножко культурному человеку» можно пойти на мою литературную страничку, чтобы с первых строк убедиться, насколько легитимны мои претензии в часто цитируемой анонимной массой моей фразе «я не плохой или хороший писатель, а на сегодня единственный!» Если внутренняя культура и знание русской литературы не подгоняются под мнение филологического болота - человек понимает справедливость сказанного. Возможно, поймет не сразу, а в самый неблагоприятный для себя момент, когда обычно хватаются за русскую литературу.

Потому, с присущим мне сарказмом неоднократно отмечала своим оппонентам, что когда их душонке станет по-настоящему плохо, когда она, истекая кровью, попросит настоящего - они все до единого приползут ко мне. Ведь разделить с кем-то хорошие моменты - «массы» найдутся, а любое поражение, которое непременно будет в жизни у каждого, оставит его с жизнью один на один. Так устроена жизнь.

Но если человек понимает, насколько некультурно продолжать упорствовать и отрицать мое право после выставленных ранжиров на мою достаточно горькую фразу о писательстве, то и о моей публицистике он должен держать рот на замке. А не пытаться устраивать мне публичную расчлененку: огурцову - туда, дедюхову - сюда, прозу - на полку, публицистику - в унитаз.

Раз я вышла с прозой, причем, с большой русской прозой, то в мои планы не входило и входить не могло нынешнее публицистическое бытие. Надо соображать, что настоящая культура во всем обществе настолько упала ниже плинтуса, что я вынуждена открытым текстом сообщать то, что должна была говорить на жизнеспособных литературных образах, которые в настоящий момент могу создавать лишь я одна.

И если кто-то полагает, будто у меня сердце кровью не обливается, когда, сделав куда больше, чем в любые времена в России требовалось даже с мужчины, -  должна в результате навсегда отказаться от нормального литературного диалога с читателем,  имея возможность лишь прокричать плоские публицистические речевки, исключительно благодаря небольшой группе по настоящему культурных и образованных людей, - то этот человек должен честно признать в себе полное отсутствие нравственности и зачатков культуры.

* * *

Моим прежним «собеседникам» банально стыдно подойти сегодня ко мне и признать, что в определенные моменты, не имея ничего за душой, они полезли занимать мое место. Не отдавая себе отчет - чем именно в жизни приходится платить за подобное место.

Ведь я сама до сих пор не могу смириться с... несправедливостью этого необъяснимого и для меня этого неожиданного выбора. Вижу логическую цепь, вижу предопределенность, предназначение... но человеческая логика до сих пор не может смириться с этими «пред» и «над». Да, все это на сегодня могла вынести без всякой утраты для собственного «я», только я-любимая. Но разве я не могла без всего этого обойтись? И речь идет здесь о «каштанах из огня», а вовсе не о том, как подобные «каштаны» воспринимаются «массой».

Да, тем моим давнишним приятелям, признавшим за мною неотъемлемые легитимные права, нынче несколько... неловко. Выбора типа у них не было. Каждый раз слышу упрек, что ведь я не журналистикой или писательством зарабатываю на жизнь. А типа им куда?..

Им казалось, что заняв мое место, они решат свои проблемы. Но сейчас каждому приходится разгребать гору непоняток собственной жизни, навалившихся неизвестно откуда. У них не хватает совести и ума сопоставить эти непосильные для них Джомолунгмы жизненных обстоятельств - с крошечным малозначительным фактиком своей жизни, когда они, пользуясь доступностью и иллюзией беззащитности, плюнули на еще горячую горсть каштанов. По принципу «дали дураку море, поглядел дурак в море и плюнул».

Так хотелось завладеть моим местом, не заплатив за него тем, чем уже заплатила я. Но разве я возражаю? Я лишь говорю, что все сказанное, кто бы на это не плевал, останется после всех. А больше ничего не останется. Ни в чем сказанном сегодня и оплаченном всем обществом, нет достаточной жизненной силы, чтобы пережить хотя бы неделю или год.

Кто-то помнит гремевшие когда-то литературные конкурсы «Тенета»? А как присутствующим припоминаются чисто в душевном, личном восприятии те «победители» последнего конкурса, которые решили протащить своё взамен моего? Ах, никто не помнит ни самого конкурса, ни одного его победителя? Скажу больше, у всех этих людей после сделанного - жизнь утратила смысл, а самого конкурса больше нет и никогда не будет. Но этим «подведением итогов», «словом против»  были подведены итоги и всех предыдущих конкурсов, где я не участвовала, но «лауреаты» которых навсегда ушли в небытие и полностью погрузились неприятие и непонимание жизни.

Кому-то известны «новые» имена «нон-фикш», где в упаковке и маркетинговой агрессии впаривается новый «интеллектуальный продукт»? Это даже не «конкурс», а непритязательная книжная ярмарка, где книги продаются как баранки или... памперсы. И мало кто интересуется, что случается после этих «ярмарок». Люди, принимающие в этом участие, как правило, настолько душевно глухи, что вряд ли осознают прямую связь между своим участием в этом глумлении над настоящим - и последующими «проблемами».

Кстати, мне до недавнего времени не слишком трогал, но, признаюсь, все же был неприятен факт «обмена» или «пересменка» у моих недоброжелателей. Такое ощущение, будто они вываливаются из временной петли. Правда, «вываливается» их все меньше. Но ведь лексика в наши дни меняется с огромной динамичностью. А здесь нет никакого развития, выходят со старыми шпаргалками в старых замшелых выражениях про «недотрах и климакс», про «психиатров», беспомощно вякая про «умных-глупых». Будто вышли какие-то новые клоны, прошедшие цикл окукливания по ускоренной программе. И с каждым годом эту «протестную часть электората» представляют все более глупые и хамоватые представители «масс».

Выясняется, что уровень личного развития еще никому не позволит долго плевать на настоящее. На такое пока еще не сподобился из тех, кто способен к минимальному развитию. Далее не только неизбежно приходят личные проблемы, но и, при всем неприятии моей личности, сам процесс обучения  приносит горькие плоды познания.

Быть умнее других, говорить не то, что приятно и хочется, а то, что через тебя просят передать - тяжкий крест. Об этом не вспомнил даже режиссер Бортко, в фильме которого роль сумасшедшего Мастера и Иешуа должен был играть один актер. Но, когда очередной хам, мнящий себя «умным и культурным» пишет на форуме «не надо давать ссылок на Дедюхову, всем [то есть, «шигоким массам тгудящихся»] известно, что она - психическая», стоило бы задуматься, отчего Булгаков поместил своего героя в психушку, а его другую половинку - на Голгофу под свист самых нормальных, тех, кому ни один психиатр не поможет стать живыми.

Я ведь читаю большую прозу немного иначе. Это славно, что многие вещи довелось прочесть задолго до того, как начала писать настоящее, еще не лишившись вкуса читательской халвы. Как врач помнит своего пациента по рентгеновскому снимку, так и я за строчками «Мастера и Маргариты» я слышу этот картавый шепоток: «Нельзя печатать Булгакова, всем известно, что он - психический!»

Все-таки у меня, прошедшей в детстве массовые перебранки с 70-тью дворами хутора ростовской глубинки, где выживали дамы с самыми отточенными до афористичного абсолюта языками, - нет ни одного героя романа, официально признанного недееспособным. Представляю, что это хамье наговорило Булгакову, что у него добрая половина романа проходит в психушке. Ведь аргументация хамья не меняется, как я уже отметила выше.

Булгаков при своем формировании еще не прошел пионерские лагеря, ленинские уроки и разборки в комитетах вэлэкаэм, он жил в иной культурной среде, где жестко отслеживался ценз оседлости для местечкового хамья. И вся последующая российская история показывает, что в этом был заложен глубокий смысл.

А я-то уж прожила значительную часть жизни в эпохе «всеобщего гавенства» и ссылок на «мнение коллектива». Ну, скажите элементарно культурные люди, как это у «коллектива» может быть «мнение», если коллектив составляют таки люди, а не насекомые? Или, может, кто-то в жизни ни разу не видел, как в реальной жизни «формируются» подобные «мнения коллектива»? И насколько нормальному человеку достойно терпеть подобное общественное помешательство?

* * *

Не зря голословно оплевывать мою публицистику обычно выходят именно на публицистическом цикле, в котором рассматриваются действительная подоплека кризиса власти 1968 г., который привел к нашему сегодняшнему плачевному состоянию, когда уже местечковое хамье открыто предлагает «искать национальную идею», будто у нас уже нет ни Родины, ни ума, ни совести. Будто мы все уже - сидельцы тихого дома.

С точки зрения макроэкономики, мне всегда было забавно, как пытаются оболгать суть Косыгинских реформ. Даже в серьезных монографиях (не стану позорить уважаемых авторов) утверждается, будто реформы проводились, чтобы «скинуть с шеи» государства тяжелую промышленность. Словно речь идет о Гондурасе, а не о монстре СССР.

А уж как эту явную ложь озвучивают на «понятном для пгостого нагода» уровне еврейские провокаторы... диву даешься.

Но ведь все эксперименты по внедрению сталинского хозрасчета велись исключительно на предприятиях легкой и пищевой промышленности. Это-то как возможно обойти, изогнув тазобедренный сустав буквой «зю»? Но главный камень преткновения был в частной собственности!

И сейчас понимаю... насколько же почти до минуты была рассчитана и спланирована моя жизнь задолго до моего рождения. И подобные «открытия чудные» вовсе меня не радуют, поверьте. Сомневаюсь, что среди присутствующих есть хоть одна женщина, которая бы желала вечно сидеть за стеклом движущего вагона, не имея возможности сойти ни на одной станции.

Недавно на моих страничках побывал один смешной человек, утверждавший, будто рос в тех сталинских квартирах, где якобы на мебели и вещах стояли государственные инвентаризационные штампы. Заикался и о том, будто его отец помнит Берию.

Он исчез и тут же перевоплотился, как только я дала ему понять, что он - намного моложе меня, а вот в тех сталинских квартирах людей, действительно работавших и с Косыгиным, и с Берией, мне неоднократно  довелось побывать в детстве.

Да, я не вышла на этой станции. Двери передо мною, как и везде, тут же захлопнулись. Но ведь достаточно сообразить, кто был научным руководителем моего отца, а кто был «микрошефом», чтобы понять, в чьих именно квартирах я тихонько сидела у торшера, когда «бойцы вспоминали минувшие дни» под армянский коньяк моего отца. Кому именно мой отец отвозил огромных осетров с Ижевского хладокомбината, которых выуживал его знакомый Рабинович, о совместной службе в одном минометном взводе с дочерью которого я как-то здесь разокровенничалась.

Из этих полночных посиделок в квартирах, где вовсе не было никаких «инвентарных штампов», но повсюду на почетном месте стояли темно-бордовые томики полного собрания сочинений товарища Сталина, навсегда запомнила историю заселения московских высоток, в которых вовсе не предусматривалось устройства ни МИДа СССР, ни МГУ.

Запомнила рассказ о том, как визжал Хрущ, когда до него дошло, что самая элитная недвижимость в мире - высотка в Зарядье, не может стать жилым домом, поскольку на стадии эскизного проектирования Великим Кормчим там были внесены изменения чисто по лифтам так, что здание могло использоваться лишь в качестве министерства тяжелой промышленности.

Из этих посиделок я знаю, как Берия на ходу разрабатывал новые принципы инженерной инфраструктуры высоток, которые сегодня никак не доходят до «архитектурного гения» Форестера, зато хорошо научившегося с нашими местными ворами «пилить бюджет».

Навсегда запомнила горечь и последующие пьяные монологи моего отца, считавшего, что в пять лет я это никак не запомню, об одном разговоре, касавшегося кризиса власти 1968 года. Мой отец вырос не в сталинских квартирах, а на хуторе, в 200-х метрах от лагеря военно-полевой жандармерии. Он бежал в Новочеркасск из дому ночью с напутствием матери «Толька, тикай!», с паспортом, который в темноте принес бабке однорукий школьный военрук.

Поэтому его поразил глубочайший цинизм  услышанного. Партия не пожелала дать возможность людям жить своей жизнью, отдать в предпринимательский сектор легкую промышленность, дать возможность даже не развития, а нормального существования воссозданного Сталиным предпринимательского сектора, поскольку «тогда бы стало невозможным выполнение масштабных государственных задач».

Мой отец понял это не в «государственных масштабах», а умом подростка, навсегда покидавшего отчий дом ночью. Партия не пожелала выполнить даже свои первые декреты, с которым узурпировала власть - «Землю - тем, кто ее обрабатывает! Фабрики - рабочим!» И ни о какой «народной воле» даже речи не стояло с 19-го века для тех, кто декларировал подобные лозунги.

Папа понял абсолютно правильно, что нищим люмпеном управлять легче, подыгрывая его ущербности, с театральным уважением относясь к нему, как к «передовому классу», к «гегемону». Но как только человек начинает управлять частной собственностью, как только становится самостоятельным в жизни, где все зависит от него, а не от «партии» политических демагогов, так его сложнее направить «по комсомольской путевке» к черту на кулички, вынудить на «освоение целины» и строительство БАМ-бамов за кулек ирисок.

И кончится это, по выводам моего отца, должно было довольно скоро, поскольку человеческая природа не поддается «исправлению», она дана нам свыше. Раз был сделан такой выбор в пользу «справедливого распределения» с особо справедливыми партийными распределителями, раз в конце 60-х столь однозначно был поддержан курс Хрущева в слегка завуалированном его проявлении, - в недрах партии должен был созреть зародыш государственного переворота, целью которого было уголовное присвоение государственной собственности.

* * *

А как иначе? Если партия в лице Брежнева решила на государственном уровне контролировать размеры частной собственности по социальным, а не правовым критериям ее приобретения.  Чтобы «пгостому нагоду» было не обидно смотреть, как кто-то работает лучше их и добивается в жизни больше. Он ведь может и не поделиться с «такими бе-еедными», умеющими только по чужим карманам мелочишку тырить.

Именно в этом заключается колоссальная провокация против основ человеческой нравственности. Ведь и сегодня есть люди, утверждающие будто Христос - первый коммунист. И все прекрасно знают подонков, регулярно появляющихся на экранах телевизоров, еще недавно утверждавших, будто из деток нашей воровской «элиты» могут «образоваться» - «новые рябушинские», «новые меценаты» и прочее. Да никого из них не получится, поскольку ворованное состояние именно на детках превратится в дым. А заранее решенные родителями подобным уголовным путем жизненные задачи детей - лишают смысла любую человеческую жизнь, делают пустой душу.

Они ведь на момент уголовного завладения собственностью так и не поняли, что с собственнностью принимают на себя ответственность. Долго ли продержится собственнность в безответственных липких ручонках? Она жжет карман, вырывается наружу в дурацких яхтах, пьяных дебошах «однова живем», в попытках откупиться от совести - «на строительство храма».

А смысл благотворительности в добровольном выборе - сотворить добро, поделившись плодами собственного труда и благосклонности судьбы. Не по продразверстке и продналогу, не по нашей нынешней воровской «налоговой системе». И каждый добровольно и самостоятельно, следуя индивидуальному нравственному чувству справедливости должен выбрать того, для кого хочет сделать что-то доброе.

Не когда государство, поправ все итоги Победы над фашистами, весь неоплаченный труд поколений на благо социального развития общества, - развязно вышибает из людей деньги «на операцию» гибнущему ребенку. Это после многолетнего «золотого дождя» нефтедолларов! В этом случае, поддержка телевизионных фондов «про доброе сердце» и «подари жизнь ребенку» - вовсе не «благотворительность», а потакание уголовщине и профессиональному нищенству.

Именно социальные критерии «легитимности» приобретения частной собственности, весьма далекие от основ не только римского права, но и человеческой нравственности, -  позволяют с уголовной наглостью устраивать приемы воровской своры в Кремле и цинично заявлять, что целью российского общества может являться «формирование класса эффективных собственников» из местечковых ничтожеств.

Правовых критериев обладания наиболее крупных состояний на сегодня нет даже по ущербному российскому законодательству. Иначе никто бы в ГД РФ не лез за безнаказанностью, реализуя сложно объяснимое для нормального человека желание «заниматься законодательной деятельностью» исключительно в интересах народа, конечно. Но по нравственным критериям, любым религиозным заповедям - наше подобное попустительство к ворам государственной собственности сегодня ведь за гранью реальности.

А все началось с тех решений 1968 года не дать развиваться предпринимательскому сектору страны, дабы партия КПСС еще 20 лет продолжила свою агонию у власти, заражая все общество трупным ядом социального иждивенчества.

Причины-то вовсе не в «сталинских репрессиях». К тому же, про «сталинские репрессии» особо подло рассуждать при мне, прошедшей немыслимые при Сталине вещи. И здесь  следует оставить все иллюзии, будто за произошедшее со мной кому-то не будет предъявлено счета. Сколько не повторяй за местечковым хамьем «с ней так можно, она все врет, у нее нет ничего настоящего» - это ведь никак не сделает из местечкового дерьма хлеба, не сотворит из вонючего пойла - вино. Но плевок на настоящее еще ни для кого не прошел даром.

* * *

И сегодня общество в кризисной ситуации - отхаркивается кровью и далеко еще не добралось до дна самого той пропасти, когда позволило плевать на мой личный партизанский марш по тылам противника в 2003-2004 гг.

Казалось бы, это очень умно, за пять минуть до моего законного воцарения в прозе - вдруг закрыть мне любые возможности выхода. Я ведь таким образом и катилась по жизни раньше - с задраенными люками, лишь наполовину находясь в настоящем. Но, оказывается, не нам, сегодняшним, решать, на какой остановке следует выйти.

Умный человек легко увидит чисто экономическую суть сегодняшнего плачевного положения страны - в том местечковом глумлении над статьей об аква-парке «Трансвааль», упомянутой здесь моими стганными почитателями. Но ведь ее читало более 10-ти тысяч человек день. А после эти человеки допустили, чтобы при них местечковое хамье глумилось над автором, как «неспециалистом», хотя на хлеб с маслом я зарабатываю только по этой специальности отнюдь не в Москве. В тот момент для меня живо вернулся родимый совок с ненавистью ко всему выдающемуся хоть на полголовы из общего болота «массы нагода».

Согласитесь, что очень сложно объяснить мат и грязь по поводу этой статьи в тот момент, когда я еще не вооружилась матросским ножичком. Но сейчас я говорю не о себе, а о вас. Скажите, а слабо подсчитать, на сколько каждый из присутствующих оказался обобранным материально и морально - в результате того, что словечка не вякнул, пока мне в его присутствии клали на голову? Ну, хотя бы материально.

Не тревожьтесь, я всё подсчитала на душу населения России. Если кто-то думает, что подобное «развлечение» устраивается для него лично «бесплатно», то глубоко заблуждается. Хотя... ведь это же «просто слова», но заплатить придется всем, причем, в полновесной резервной валюте.

И вокруг витает провокационная ситуация «доступности», когда можно вполне безнаказанно солгать, будто «публицистика Дедюховой нелогична, несвободна от ошибок и штампов» и прочее, во вполне корректной форме. В какой подобное обычно высказывается на форумах, большинству присутствующих хорошо известно.

Так вот я взяла на себя труд и подсчитала, во что обошлось каждому издевательство надо мной. Только за то, что говорила всегда лишь то, вам просили передать. Вы готовы выслушать правду?

В анализ брались данные лишь по жилищному сектору. А я неоднократно говорила, что спекулятивные схемы в нем, выстраиваемые на государственном уровне, направлены на разорение всего общества, а не только тех, кто вынужден им следовать из-за отсутствия иной возможности приобрести жилье.

Так вот каждому члену нашего общества чьи-то полуанонимные плевки на какую-то провинциальную авторшу «Дня всех влюбленных» и явное игнорирование общественного резонанса этой статьи - обошлись только по жилищному сектору на начало 2007 г. - в 150 тысяч долларов. Каждому, включая младенцев.

К этому добавим, что 150 тысяч долларов имеют макроэкономический мультиплицированный эффект, измерить который каждый будет иметь возможность до конца текущего года.

Но главная потеря выразится, конечно, в потере времени, которое никто никому не вернет. Время человеческой жизни - намного дороже всех долларов по любому курсу. Умирая,  каждый должен будет осознать, что из-за своей беспринципности лишился не только 15-20 лет полноценной и достойной человеческой жизни, но и хорошо подрезал жизнь собственных детей.

Подумаешь, где-то солгал, где-то повеселился за чужой счет, где-то проявил неблагодарность, как-то не заплатил по счетам, хотя ведь мысль была... а тут выясняется, что в общей кипе счетов сверху лежали совсем не те счета, по которым отсрочки оплаты не допускается. И сразу - бах! Ты ровным счетом ничего не значишь в собственной жизни, которую кроит на свой лад уголовная сволочь с питерской помойки, о которой ты и знать не знаешь, да и «узнавание» не приносит ничего, кроме брезгливости.

А вы наивно полагали, что дело лишь в макулатуре вместо книг? И мне «просто обидно», что издают не меня, а тупое плебейское чмо? Возьмите в руки эти «книги», подумайте какой вред нанесен просто природе изданием этого дерьма. Не говоря о вреде сущему. А затем попытайтесь в долларах и времени подсчитать стоимость этой победы лжи и серости в виде этих «скромных томиков» - для вас лично.

Поверьте, это намного легче, чем подсчитать стоимость немецких дотаций Израилю за уничтоженных в ходе военных этнических чисток евреев. Причем, здесь все будет понятно, жестко и детерминировано, вне «литературоведческих» оценок «нравится-не нравится».

И это будет касаться каждого лично, но вовсе не меня. Поскольку предопределенность в отношении меня давно зашла настолько далеко, что, с грустью глядя на проплывающую мимо станцию, я лишь постучу ногтем в стекло так и не раскрывшихся дверей. Когда-нибудь все поезда приходят по назначению.

«Я понимаю, ты хочешь прорваться, ты хочешь стать знаменитой, получить свою аудиторию. Я даже отдаю отчет в справедливости твоих желаний. Но каждый раз я спрашиваю себя, хочу ли я этого? И понимаю, что не желаю тебе, как человеку, выполнения твоих, повторю, возможно справедливых желаний!» - сказал мне один знаменитый деятель киношных искусств нашего времени.

Если бы он спросил себя, желает ли он, чтобы именно меня выбрали заплатить жизнью за сказанное... даже не знаю, чего бы он пожелал. Но я знаю, сколько моих именитых читателей, давно не читающих никого, кроме меня, лгущих вслух обратное - желали бы навсегда свернуть шею такой певчей птычке, как я.

Поскольку никто еще не пожелал ничего хорошего человеку, который запросто пускает в оборот чужие желания, придирчиво отбрасывая сразу же ложные и открыто декларируемые, вытаскивая из каждого истинные, зачастую постыдные. Не получилось для прозы - так можно их пустить и на солдатские портянки публицистики. Особо не церемонясь с теми, кто испытал жгучую «неповторимость» своих банальных примитивных желаний - с комфортом устроиться на чужом месте.

* * *

Здесь можно встать и дружно заорать: «Не верю - не верю - не верю! Она - психическая, ее пора в психушку! Не верьте ей про 150 тысяч долларов и 15 лет жизни каждого...» и т.д., вовсе не требуя моих расчетов. Все уже убедились, что расчеты я смогу в любой момент представить вполне обескураживающие. И не предоставляю их, поскольку не все способны это выдержать, это будет очень больно для многих, кто живет собственным трудом, ни к чему не «присасываясь».

А вопли постоянно ведутся о болезненной и для меня предопреленности. Типа нашлась какая «избганная»! Вот здесь должна разочаровать. До меня самой окончательно эта самая предопределенность дошла в момент написания книги «Государственное управление жилищным сектором России», главы которой я публиковала, выход которой ожидается в этом году. При написании получила окончательный ответ на горький вопрос «Почему... я?»

Думаю, ни для кого не секрет, что мы всем обществом должны вернуться к каким-то нравственным истокам, на новом витке завершить отход от чисто российских принципов существования на этой многострадальной земле. Многие пытаются определить для себя это православием, некоторые шарахаются в сторону каких-то «языческих корней», буддизма... Сами знаете весь этот наш дикий диапозон «общественных мнений».

И лишь местечковые хамы, которые в России сравнительно недавно, которые никогда не любили Россию, не уважали ее культуру и историю, не знают, что все «национальные идеи», все принципы существования давно изложены здесь в... известном каждому «Домострое».

Мировоззрение русского человека, все его нравственные основы и ценности с 15-го века отражены в «Домострое». «Дом вести - не лапти плести» - говорит русская пословица. Даже на погост русский человек отправлялся в домовине.

В Домострое прописано не только «како мужу з женою и з домочядци в дому своем молитися Богу», но и «как двор строити или лавка, или анбар, и деревня». Здесь прописаны «чины свадебные» и «указ о естве во весь год». Но крепостное право вторгалось в каждый дом, разрушало жилище изнутри, лишало личного бытия, уничтожая связь времен. Слухи о близящемся освобождении ходили с начала 19-го века. После крестьянского подвига Отечественной войны 1812 г. государство должно было прервать растление всего общества безудержным «душевладением», толчок которому дало воцарение Екатерины II. Освобождение по реформе 1861 года было таким, что последние кредитные ведомости Крестьянский кредитный банк закрыл только в 1893 г.

Нельзя было столько лет лишать людей чувства Дома, чувства Жилища, которое строится и ведется по особым законам, заповеданным предками. Поджоги усадеб - это адекватный ответ народного сознания, попытка навсегда лишить дома тех, кто столько лет отнимал насущную человеческую необходимость - жить своим домом.

И когда я завершила этот круг, я поняла свой странный приход в русскую литературу после пребывания почти с младенчества на стройке среди тех, кто всю жизнь посвятил жилищному строительству, домостроению. Поняла, почему сама всегда занималась исключительно жилищным строительством. Да сразу многое в неразберихе бытовой суеты стало вдруг абсолютно понятным и логичным.

Да ведь и вы, отдавая должное мне, сразу обретаете твердую почву под ногами. Сразу становится понятным, почему вы пришли сюда и за чем именно.

Мы всем обществом возвращаемся к личной, индивидуальной ипостаси бытия. В России неприлично жить в монолитных бетонных сотах, выполненных гастербайтерами, уродующих наши города, служащих «финансовым механизмом» огромной армии гельминтов. В России дом назывался «особняк», он всегда позволял обособиться от тех, кто лезет посредничать «в интегесах нагода». И эти особняки строились в отработанных веками подходах, без организации незатейливого бизнеса зарубежным нищебродам.

Мы все должны построить свой дом не только в своей стране, но и в своей душе. А обратное... обходится очень дорого. До конца этого года каждому представится возможность это подсчитать, но не лучше ли двигаться дальше?

У нас уже благо России - можно отнести к «нелогичности» и «стереотипности»? Или, может, по-местечковому начнем искать альтернативу незыблемой основе «добро - всегда добро, даже если ему никто не служит, а зло - всегда зло, даже если все кругом злы»?  Может, к «стереотипам» мы нынче дружно отнесем «не убий!» и «не укради!»?

Надо понять, что каждое «слово против», сказанное здесь, направлено вовсе не против меня или того Источника, который вынес меня из тени обычного бытия, где мне было куда привольнее иных, - оно направлено против вас. Много ли целей достигнуто этими словами хотя бы в ваших глазах? А много ли целей достигнуто в отношении лично меня? Нет, все эти «слова против» заострены особым образом, они приносят вред не только душе окружающих. Всякий раз речь идет о солидной сумме в долларах напрямую из вашего кармана.

Ведь и я часто хвастаю, что за три рубля обрушила миллионную компанию. А какой смысл выкладывать миллион, чтобы не обобрать окружающих на миллиард? Ради сомнительного удовольствия жить и дальше в окружении стада серого быдла? Нет, рентабельность каждой компании, пусть даже по производству очередного вредного стереотипа, всегда подсчитывается заранее. Это, кстати, с отделов пропаганды, с советского времени было строго заведено.

Понимаете, когда подсовываются это «слово против», речь всегда идет не только о нравственном выборе, которому никто из нас пока не знает цены, но о бесценном времени, отпущенном каждому на полноценную жизнь. Деньги - ничто, а жизнь по-настоящему живого человека... это самое ценное. Впрочем, разумная материальная независимость ей нисколько не мешают.

Но вспомните, как каждый не раз испытывал в нашей российской действительности чувство «загнанности в угол»,  ощущая собственную беззащитность именно как почти единственного живого человека.

Не так уж далеко вы в тот момент находились от истины. Среди нас присутствуют сущности, чувствующие себя почти привольно,  поглощая чужие жизни, угнетая чужие души, непременно за чужой счет. Это - люди-лианы, люди-гельминты, для которых важна и индивидуальность «опоры», а не только ее «массовость».

Вообще у меня всегда вызывала оторопь нарочито  «пголетагская» фраза - «опираться на массы». Но в основном, в реальной жизни все эти массы - ни в счет, поскольку, как правило, каждый гельминт предпочитает лепиться к индивидуальной опоре-носителю. Это обстоятельство здорово облегчит следственные мероприятия в недалеком будущем...
http://www.youtube.com/watch?v=e24TylfDQsA&feature=player_detailpage#t=14s

©2009 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (22) на “Слово против”