Огурцова на линии

Действие четвертое посвящено всем "переходным периодам", которые неизменно наступают сразу же, стоит вдоволь покуражиться Гришке Кутерьме. Как вам нравится этот образный ряд Гришек, созданный выдающимися русскими певцами начала ХХ века? Правда, отличная иллюстрация мычанию "вышли мы-ы-ы все из народа"?

Гришка-то ведь тоже из самой гущи народной... едва выцарапался. А то так бы и сгинул вместе с народом. Напомню, что сам народ вовсе не желал иметь такого "своего представителя" в качестве... Иуды. Ведь от Гришки открестилась даже нищая братия.

Здесь у меня есть тоже такое небольшое дополнение... по поводу художественной достоверности всех этих мук, от которых Григорий окончательно ломается. Посмотришь на нынешних гришек-подонков, так ведь все им с гуся вода... Тем более видела, как они совесть в себе вытравливали.

Но так уж получилось, что ничего принципиально нового со мной в ходе "борьбы с экстремизмом" не произошло. Это шли одни и те же штампованные фразы, приемы, повадки... Ну, не меняется такое со временем, для таких время остановилось. В сущности, исполнилось их желание, да и тьфу на них.

И надо сказать, что еще со студенческих времен знавала я одного роскошного, даже импозантного Гришку-мразь, которого звали, конечно, иначе. Да, этого шикарного холеного Гришку именовали совсем по-другому, хотя его сути это не меняло.

И хотя мне лично тоже неприятно вспоминать все подлости и гадости, которые он мне устраивал со студенческих времен, но, во-первых, много сюжетного сходства с рассматриваемым либретто, а это означает, что ситуации вновь выбраны наиболее вероятные и типичные, это основа поведенческих мотиваций любого гришки из грязи. А во-вторых, парочку эпизодов придется рассмотреть (как это ни противно), поскольку они выявляют абсолютную достоверность психологической трактовки душевного излома Гришки Кутерьмы в первой сцене четвертого действия.

Так вот рассматриваемый в качестве подопытного субъект, сам не имел строительного образования вообще, поэтому цеплялся вместе со всей сворой к специалистам. У нас их вытравливали самыми гадкими способами еще с советского времени. Говорю же, ничего нового, все типично.

И сколько я его не знала, а знала я его, к своему глубокому сожалению, почти четверть века, он всегда испытывал удовольствие от  самых идиотских гадостей. В советское время он защитил диссертацию по какой-то пластмассовой детали автомата Калашникова, поэтому преподавал у нас на факультете конструкции из дерева и пластмасс, естественно, ни бум-бум в строительстве. Был замдекана у нашего специалиста по холодильникам... ясно, что тот еще стукачок. Да уж в позднее советское время по автомату Калашникова защищались, в основном, люди от спецслужб. Остальным вполне хватало хорошего инженерного образования.

Деталь эта была не слишком нужной в производстве автоматов, поэтому поставили этого стукача к нам на факультет. Типа в строительстве и медицине понимают все. Ну, а этот человек умел лишь бороться за собственное счастье, поэтому немедленно поддержал борьбу малограмотной сволочи против специалистов.

Даже и не знаю, что вам такое сказать... не слишком шокирующее про эти "методы борьбы"... Ну, например, вел у нас лекции еще в мою студенческую бытность. Не бог весть что, а раз замдекана, то и не пропустишь такое. А лекции он читать не любил, большую часть их посвящал "воспитательной работе". То есть поднимал какого-нибудь провинившегося студента и вываливал перед всем потоком его провинность. Типа, чтобы все присутствующие знали, за что кого стипендии лишили - на неделю там или побольше.

Потоки в советское время были большие, пока про всех гадости расскажет - уже и лекции конец. А вот в конце он любил меня поднять, чтобы проверить мое присутствие. Я же на все эти лекции практически не ходила, если честно. Эту дисциплину по плану моего папы я прослушала семестром раньше в Харьковском инженерно-строительном институте. Мой отец составил план, по которому я лекции слушала в разных городах. Раньше можно было по студенческому куда угодно прийти и совершенно спокойно прослушать курс лекций, образование-то до торжества Гришек-грязи было бесплатным.

В советское время в расчетах деревянных конструкций славились как раз харьковчане. Что характерно, на лекциях у специалистов, имевших наиболее известные учебники и книги, никто никого не поднимал, обстановка была самая рабочая, а атмосфера вполне доброжелательная. Блин... я даже по Украине ездила (в планах у меня был еще Днепропетровск) на поезде, так ведь даже паспорт с собой не брала! Вот какие времена были.

Но у нас уже начался этот расцвет Гришек-грязи, поскольку в городе ВПК  было намного сильнее влияние спецслужб. И их стукачи могли позволить себе... разного рода выходки, которые у нас нынче вошли в обыденность.

Так вот один раз меня этот чтец чужих недостатков так достал, что, встав по его требованию с места, я не промолчала, как всегда, а широко улыбнувшись, поприветствовала его: "Здрассте, Владимир Николаич!"

Обычно он был говорливый, любил похабные анекдоты рассказывать на лекциях про "приезжает муж из командировки" и прочее. Да, забыла указать, что у него национальность была какая-то поволжская. Вроде чуваш. Короче, на такое приветствие он вдруг страшно оскорбился. Возможно, это в нем сработала обычная реакция стукачей, когда они хотят "поставить на место" непременно с какой-нибудь "скрытой угрозой". Перед всем потоком, после всех, кого там видели в пьяном виде или кто долги прошлого семестра не закрыл, он мне заявляет: "А вы ведете себя, как...!"

Там продолжительная пауза была и его дурной смешок. Типа давал всем понять, что много наслышан о моем поведении. Хотя и в городе-то я нашем никогда особо ни с кем не общалась. Ну, такой конченный подонок.

Потом уж в качестве заведующего кафедрой... чего только я от него не насмотрелась. А как напьется, так его еще подменять надо было бесплатно. Все издевательства, конечно, сводились к тому, как мне еще и в карман залезть, не заплатить заработанного.  Такая уж... типичная уловка всех наших борцов с нашими недостатками.

Стоит, наверно, еще один момент отметить, поскольку он издевался надо мной в русле того, что видела Феврония от своего Гришки-грязи. Вдруг кому-то покажется, что сцена в Малом Китеже - "недостаточно типичная" для таких подонков.

Будучи беременной второй дочкой, я на кафедру не заходила. Мне вполне хватало того хамства, на которое постоянно подбивали студентов. Так он притаскивался к дверям аудитории и орал на меня... какую-то чушь. Кстати, за все время работы больничный брала два раза... после несусветных издевательств.

Один раз... мне стало плохо после встречи с этим уродом... Да, это было первое полугодие 1993 года. Все кругом рушится, а гришки-мрази процветают, а возможности их унять или в какие-то рамки поставить - никакой! Поскольку все подобные "демократические преобразования" делаются исключительно в интересах полных и окончательных уродов.

В тот же вечер мой врач отправила меня на больничный и сказала, что продержит на нем до конца, пока не рожу, поскольку видеть этого моего "руководителя" опасно для моего здоровья, не говоря о здоровье ребенка. И все это издевательство было при том, что в вузе мне не платили, поскольку ельцинскую тарификацию этот подонок мне не провел... даже на первый разряд. Власти тогда вообще не было, никаких тормозов он не имел. Все кривлялся и орал, что по телику видел какого-то американского профессора, так вот меня с ним рядом не поставить, поэтому платили мне с декабря 1992 года... одну минималку. И при этом я вела четыре потока по разным дисциплинам... нормально! Заставили бы американского профессора забесплатно четыре потока провести да еще и при той разрухе, которую сами устроили.

Ну, кушать что-то было надо, так я, будучи на больничном по основному месту работы, на стройку тогда пошла работать, где замечательно провела время до самого роддома. Хотя там тоже было не медом намазано.

А вот этот национальный кадр по автомату Калашникова, узнав, что больше я на лекции не выйду, а читать теперь придется... ему, поскольку он еще и по пьяной лавочке мне пропасть часов задолжал, бегал по всему нашему околотку и орал, что меня надо проверить, не довольствуясь больничным из гинекологии. Мол, я точно прикидываюсь, никакая я не беременная, а хожу типа нарочно с подушкой. Чтоб типа меня признать не беременной, устроив мне "серьезный осмотр"... узким коллективом коллег. Он же по автомату Калашникова защитился, так теперь понимает больше всех не только строительстве, но и в гинекологии. Такой... гинеколог-самоучка. И вот его, кстати, тогда провериться в психушке не просили!

И чем, собственно от такой "мелочи" отличалась последующая "борьба с экстремизмом" от гришек-грязи с воспаленной насиональностью?.. Если у меня в этом шикарном "уголовном деле" был после подменен протокол "медицинской экспертизы", где урод из прокуратуры допытывался за бюджетный счет, не относится ли полостная операция, сделанная мне - к венерическим заболеваниям?.. Я-то подписывала заключение экспертизы в одну строчку "не относится" именно по такому "расследованию" ипанутого гришки-грязи. А вот после моя подделанная подпись оказалась на совершенно другом заключении, где просто шла выписка из истории моей болезни. А при этом доведенная до ручки моя лечащая врач орала в кабинете: "А у нее что, новая матка вырастет?"

Так... всем этим гришкам надо понимать, на какую тропку-прогалинку они встают, с которой им уже не свернуть.

Годы спустя я этому своему заведующему вскользь заметила, что устрой ему самому кто такое, он бы давно руки на себя по пьяни наложил. Между прочим, он согласился! И после ему добавила, от широты душевной, что кончать его концерты будут его же ближайшие дружки, которые ему весь этот репертуар заказывают.

Вот два таких момента, не говоря о наиболее существенных в материальном плане. Даже вспоминать не хочется. Ну, и вы поверите, что такой субъект может раскаяться? Совести у него вообще никогда не было! И как поверить, будто в таком хоть что-то шевельнется? Заметим, что это поколение ни войны не знало, описываемый субъект был вообще, по-моему, с 1950 года. Вроде должен был хоть совестишку-то иметь.

В советской вузовской системе он ни дня не работал, в отличие от своих непосредственных коллег, вкалывавших на производстве, да еще и на военных заводах. Но как он любил повествовать и своих терзаниях и страданиях... На наш факультет все эти неспециалисты перли за квартирами, которые получали вместо иногородних специалистов, которых успешно выживали. И какую-то не ту ему квартиру дали... постоянные нудные рассказы о том, как его обидели. Как-то у него сперли кожаный дипломат и один из первых в нашему вузе мобильников. Очевидно, по пьяни. Хотя все это ему досталось... безвозмездно, своими потерями он просто плешь проел. Так и полз по жизни - от одной жестокой обиды... к следующей. Не совсем понимая, что главная обида его впереди.

Потом он как-то стал... на корню разлагаться. И лучше бы бросался цепным псом, потому что от него такой мертвечиной нехорошей веяло, что находиться рядом было невозможно. Лично я свалила в докторантуру. И не мне одной было не по себе. Подставили его дружки со взяткой, зная, что он "берет" еще с советских времен. Ну, а что он бы... в строительстве совершенствовался, что ли? Это же смешно. Изначально, когда такое ставят, все знают, что моральное разложение будет только прогрессировать, куда деваться?

Но когда на меня стали навешивать "экстремизм", я поняла, что "работают" те же самые гришки, что перед этим своего же дружка (отнюдь не моего) подставили со взяткой. Кстати, не его одного, буквально через месяц гришки сдали еще одну гражданочку с национальностью, которую им приспичило убрать из заведующих кафедры архитектуры. Она получила два года условно за то, что у нее в столе обнаружили студенческие взятки от потока заочников.

Но она ведь совершила не смертный грех, а простую, понятную всем уголовку. Поэтому работает до сих пор, проникнувшись неизмеримым величием гришек-грязи, а на меня донос под диктовку уже написала в формулировке "под судом и следствием не была", поскольку судимость ее к тому времени уже сняли.

Ну, я-то обо всем рассказываю, хоть и вспоминаю без всякого удовольствия. А вот мой мучитель, будучи сданным органам (совершенно справедливо, заметим, но уже почти в неживом виде) после этого и месяца не прожил, потаскавшись на допросы. Было это в начале апреля 2005 года.

Меня-то в таких подставах никто не спрашивал, конечно, да и со мной никогда по таким поводам не советовались, зная, что бессмысленно. Но лучше бы спросили, я бы им сказала, что он и так не жилец. Не звонил он мне только в последние два месяца, пока там дело о взятке шло, да потом его закрывали... накануне его скромного юбилея. Умер он, едва отметив 55 лет. Все-таки это не возраст для здорового неизработавшегося мужика.

И с конца 2004 года он мне постоянно звонил, просил меня прийти и поговорить. Мол, очень надо мой голос услышать, типа "нам есть что обсудить". Да... полагаю, у каждой присутствующей здесь дамы подобных подонков найдется по жизни достаточно. Это ведь мужчины не всегда знают, как подобное дерьмо на травле женщин отрывалось при всех общественных формациях.

Но зацените, я ведь такое о себе не рассказывала. Это я про тех, кто любит ерничать: "Кто вас так обидел?"

Как видите, никогда особо про обиды не распространялась, поскольку знаю, что возле каждого такого интересующегося - вокруг море оскорбленных баб, которые считают его конченным подонком. Думаю, если так интересно, так шары бы раскрыл и поинтересовался не у меня, а у них.

Ничего, думаю, придет и время для таких, тоже будут на телефоне соплей висеть... А этому подонку я предпочитала кратко и по-деловому ссылаться на свою загруженность и личные обстоятельства, у меня мама была парализованная. Ну, какие еще обиды? Хотя и из докторантуры умудрялся выдернуть, чтоб его подменила, чтоб курс какой-нибудь прочла. Заплатить, конечно, забывал. Но еще и глядеть, как он душу выворачивает, как заношенный кошелек... это было выше моих сил.

В конце-концов, я его спросила прямо, зачем он звонит, зная, что я точно не приду? Он мне ответил, что ему надо хоть раз в неделю услышать мой голос и ответ "хорошо!" - на вопрос "как дела?" Вот ведь, думаю, прицепился банный лист.

Несложно понять, что ему надо было мой голос услышать каждый раз, когда смерть подходила ближе. Не думаю, что он  какое-то раскаяние чувствовал. Сам прожил недолго, но и мне жизнь исковеркал вполне так. Но под занавес-то такие не меняются, у них просто ощущения физиологические обостряются. А думать они продолжают исключительно о себе. Вот он понимает, что ему лучше становится, когда я говорю "хорошо!" - так типа куда ж ему деваться?

До того достал, что хотела ему на автоответчик записать: "Прийти не могу! А дела мои хорошо!" Но тут его со взяткой обнесли... и там уж стало не до таких мелочей. Долго ходил к следователям, потом помер. Физически... морально разлагаться начал задолго. И вот эта странность поведения накануне этого самого, заставила задуматься, как же подобные типы обожали в других втаптывать в грязь радость жизни! Отравляя все вокруг себя. Исключительно из жалкого, подлого, совершенно не мужского мотива - "устроиться в жизни" (разумеется, за чужой счет) и не работать. И ведь сколько обид ему самому нанесла жизнь... не переслушать было!

Думала... стал бы он делать такое, если бы ему с самого начала сказали, что помирать начнет, ему надо будет именно мой голос услышать?.. А ведь все творил из страха за свою шкуру, конечно, чтобы продолжать занимать место, на которое права не имел. И без него ведь это были страшные годы... В том-то и дело, что он бы не поверил. Ведь говорила я ему, чтоб он ко мне не цеплялся, прикончат его... самые близкие. Странно все это, согласитесь.

И, кстати, за мной полным-полно таких подонков по сети шарахается, переползает с сайта на сайт... Ненавидят меня, а нужно хоть раз в неделю услыщать мой голос. Вы же тоже слышите его, верно?

Хотите один прикол? Ну, видели, наверно, как здесь некто ТNТ куражился? Так смешно... На Фейсбуке его заблокировали в "Сетевом содружестве "Технарь". Потому что достал своим местечковым хамством. Так посмотрите, что он сам себе создал! "Сетевое содружество "Технарь", один участник. Разве не смешно? Наверно, тоже надо хоть раз в месяц услышать, как я ругаюсь "идиот!"

* * *

Видите, чем дальше, тем больше каких-то уж очень личных мыслей и пояснений. И это вовсе не потому, что хочется вывалить какие-то обиды на жизнь. Еще раз повторю, что роль у меня совершенно иная! Я ведь даже не Феврония, в которую клещом вцепился Гришка-мразь, увлекая за собой в непролазную чащу.

У Февронии есть прототип из древне-русской повести о Петре и Февронии.

Записанная в XV-XVI веках повесть о муромских святых Петре и Февронии, живших на рубеже XII–XIII столетий, является одним из ярких примеров древнерусского восприятия православной веры

Исследования подчеркивают связь «Повести о святых Петре и Февронии Муромских» с фольклорными традициями (Повесть о Петре и Февронии. Подготовка текстов и исследование Р.П. Дмитриевой, Л., 1979). При этом сказочные мотивы повести подчинены духовным идеалам Церкви Христовой.

В одном из крестьянских домов в селе Ласково близ Рязани гонец, посланный на поиски врача для заболевшего князя Петра Муромского, увидел странное зрелище: за ткацким станом сидела дева по имени Феврония и ткала холст, а перед нею скакал заяц. Говоря загадками, Феврония испытывала гостя на знание «языка мудрости». Первое иносказание Февронии «плохо, когда дом без ушей, а горница без очей» содержало сообщение о том, что Феврония – незамужняя девушка, не имеющая ребенка (Ю.М.Смирнов, Повесть о благоверной деве Февронии, христианском и языческом менталитете и о реабилитации Муромских "святогонов", Уваровские чтения - IV. Богатырский мир, эпос, миф, история" Муром, 14-16 апреля 1999 г., Муром, 2003); у нее есть заяц, но нет собаки: «Если бы был в нашем доме пес, то учуял бы, что ты к дому подходишь, и стал бы лаять на тебя: это - уши дома. А если бы был в горнице моей ребенок (текстовые варианты «отроча», «детище»), то, увидев, что идешь в горницу, сказал бы мне об этом: это - очи дома» (Житие преподобных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев, с акафистом. Свято-Троицкий женский епархиальный монастырь, Муром, 2004).

Анализируя загадку Февронии, сотрудник Муромского историко-художественного музея Ю. М. Смирнов пишет: «Демонические существа самого разного ранга нередко принимают облик собаки. Отсутствие собаки в доме Февронии подчеркнуто отрицает ее связь с хтоническим миром» (Ю.М.Смирнов, Повесть о благоверной деве Февронии, христианском и языческом менталитете и о реабилитации Муромских "святогонов", Уваровские чтения - IV. Богатырский мир, эпос, миф, история" Муром, 14-16 апреля 1999 г., Муром, 2003). Но вряд ли отсутствие собаки может указывать на суеверное отношение Февронии к этому животному. Напротив, слова мудрой девы «плохо, когда дом без ушей, а горница без очей» свидетельствуют о ее желании выйти замуж, родить детей, а также завести собаку, которая стережет дом. В одной из редакций повести святая Феврония говорит: «Пес в доме слышание и уши, а очи в доме – кошка» (Повесть о Петре и Февронии).

Загадки святой Февронии Муромской

Читала я это "исследование Р.П. Дмитриевой, Л., 1979", где "навязывание христианства" неизбывной виной сваливалось на князей, желавших, якобы, оторвать народ от "языческих корней". А вот почему прежде именно Рюриковичи оказывались в священниках, став изгоями, - анализ на уровне необычайно "мудреной" загадки Февронии о том, как она с зайцем заигралась, пока коврики ткала.

Впрочем, неважно. Сразу предупредила... да и сколько плакалась об этом здесь же, что мне-то надо пропеть песнь Алконоста! Зная все не по наслышке, имея куда более высокую чувствительность, оголенными нервами, чтобы передать тончайшие нюансы. Чтоб далее наполниться любовью и состраданием к людям, чтобы эта песнь рассказала, каково было оставаться в наших условиях человеком.

И зачастую в наших условиях это сказать легче, чем сделать. А вот если этого не будет, то никто из вас не замкнет художественный образ в эстетической триаде, испытав... то же самое, что с античности и называлось катарсисом.

В этом действии, кстати, очень хорошо видно по тексту, как Гришка вроде и начинает стремиться к катарсису, являющемуся духовным очищением, - а выставленные им самим прежде внутренние препоны тут же откидывают его назад. Любовь он испытывал лишь к себе самому, сострадание ему неведомо, а может только жалеть опять-таки лишь самого себя. На счет того, чтоб быть человеком, мужчиной - это тоже не Гришке, поскольку он считает... себя "бе-бе-бедным" и слабеньким.

Разве сами никогда не слышали: "Ты сильный, поэтому выдержишь, а я ведь слабенький (ручки у меня тоненькие, мозги жиденькие, сам я глиста бесхребетная), поэтому мне вить выживать надо (то есть не жить по-людски, а подличать на каждом шагу)!"?.. Думаю, все такое слышали не раз, у нас именно под таким соусом все уголовные непотребства в управлении и случаются.

И, кстати, некоторым феноменам, уже не личным, а вполне объективно сложившимся... не перестаешь удивляться. Ведь как залетели эти странные птички Сирин и Алконост в нашу "исконную" культуру из античности? Да, греческая традиция в нашей "книжной учености" всегда превалировала на пару порядков, нежели какие-то древние славянские предания и загадки про глаза и уши.

Можно долго спорить, был или не был Великий путь из варяг в греки, а в оформлении книг это отлично видно, там этот путь отражен... виртуально, с искомым катарсисом прорыва к той духовности, что искали и нашли.

Именно от этого пути на Руси пошла манера украшать книги при переписывании какими-то красочными миниатюрами. А оригинальность всегда ценилась в искусстве, каллиграфия не исключение. Кстати, сами картинки иногда возникали совсем не для укрепления "славянских традиций", а просто чтобы кляксу закрыть.

И вот впервые эти необычные птицы с женскими головами возникают при переписывании «Шестоднева» Иоанна Болгарского, где речь идёт о зимородке — алкионе (греч. ἀλκυών) слова славянского текста «алкионъ есть птица морская» превратилось в «алконостъ». Но самое раннее изображение Алконоста встречается в книжной миниатюре XII века.

Никакой связи с "исконно-славянской культурой" здесь нет. Во-первых, потому что культура, всегда имея некоторый этнографический налет, - в то же время имеет такой всеобщий и понятный каждому смысл. Культура либо воспринимается, либо нет. Нет никакой отдельной "культуры мигрантов", культура вообще либо есть, либо ее нет вовсе.

Если она есть, так непременно включает в себя весь переосмысленный на новом уровне багаж накопленного человечеством. А то у той же Дмитриевой доводилось, знаете ли, читать, как князья Рюриковичи не давали развивать исконно-славянские ценности. Типа из вредности. У нее и диссертация на эту тему, причем, без сути лиственного права, как и без элементарных нравственных критериев анализа на уровне "не убий!" и т. д.

Само лиственное право - это тоже хоть и небольшая, но вовсе не славянская ценность. Просто на Руси оно продержалось на пару веков дольше, чем в других местах, совершенно не славянских. Но как же можно утверждать, будто православие - не соответствует "исконным славянским ценностям"? Что, таковые ценности могут отвергать нравственные заповеди? Ведь та же княгиня Ольга искала для себя веру, которая наиболее полно соответствовала бы исконным славянским ценностям, раскрывая при этом смысл жизни и огромный неизъяснимо прекрасный мир.

Появление Сирин и Алконоста было своеобразным культурным прорывом и переосмыслением одновременно. Алконост полюбился больше вовсе не из-за идиотских пояснений про яйца. А то вот яйца типа птичка несет, а птенчиков что-то не видно. Эта райская сказочная птица стала известна по памятникам древнерусской литературы (Климент Смолятич, Палея XIV в., азбуковники XVI—XVII в.) и лубочным картинкам.

Поскольку птица эта поет еще живым, рассказывая, что жизнь - прекрасна, удивительна и непостижима, как настоящее чудо, несмотря на. И каждый, в ком еще теплится живая душа, откликается на ее зов, обретает силы.

А вот Сирин слушать живым... в целом не доводилось. Поскольку эта птица встречает у входа в райские кущи. Ну, вот так наши летописцы систематизировали этих птичек, как видите, по канонам православия.

В песне Алконоста - надежда, сострадание и любовь. Ну, все, конечно, проникнуто печалью. Но где ж в наших местах постоянного разгула гришек-подонков, пролетариев всех стран, патриотов и духовных скреп в крепостничестве от Конституционного суда - взять ту любовь без печали? Что ж это будет за любовь?

Отметим, жалость здесь полностью исключается. На жалость как раз все гришки-подонки давят, все поминают холокосты, коих в глаза не видели, да прочее "горе нечистое".

Чай, не бедные родственники, давить на жалость не стоит. Да и подальше от себя откидывайте все, что несет в себе в качестве "творческого метода" - "надавить на соплю". Это уж точно Гришка-грязь сочинял.

Посмотрите, как нынче изображают пение Сирин и Алконоста... в Большом театре. В либретто сказано, что они "поют за сценой". А здесь вот такие горгульи явились к Февронии, чтоб окончательно добить.

Феврония - это суть прекрасной души русской женщины, гибнущей во всех этих реформах и переходных периодах, устраиваемых съехавшими с катушек гришками-подонками. Ну, спасла она его от ответа, освободила от пут... так непременно надо вцепиться, чтоб последнюю кровь выпить.

Итак, IV действие начинается с темной непроглядной ночи в глухой чаща в керженских лесах. Поперек сцены лежит вырванная с корнем ель. В глубине прогалина и в ней поросшее мхом болотце.И сцена должна быть декорирована и выстроена так, чтобы этот путь (узкая тропка) к милому и с виду даже привлекательному болотцу - все время была на виду, чтобы ее не заслоняли собой актеры. При этом тропа-то в болотце не на виду, не торная... но все время маячит как бы в глазах.

Через частые, цепкие кусты пробирается в разорванном платье Феврония. Безумный Гришка Кутерьма тащится за нею следом. Как всегда! Устроит такой урод очередной "переходный период", а куда идти из болота - сам не знает. Обессиленная, Феврония  садится на ствол поваленного дерева.

А Гришка словно не замечает, в каком состоянии девушка, он начинает "бесов тешить", у него явное раздвоение личности. То он заводит с ней безумные речи в прежнем тоне, нагло и подбоченясь, - то вдруг соображает, что все это давно в прошлом и начинает вымогать милостыньку словно нищий, мол, "мы вить такие бе-бе-бедные..."

ФЕВРОНИЯ (обессиленная садится на ствол).
Ой, нельзя идти мне Гришенька:
от истомы мне неможется,
резвы ноги подкосилися.

КУТЕРЬМА
Недосуг бы, мухоморы ждут...
Да уж сядем здесь, княгинюшка.

Ты на пень, а я на муравейник.
Экий бес-то у меня затейник!
(нагло и подбоченясь)
Возгордилась ты, княгинюшка,
за столом за княжьим сидючи,
не узнала друга прежнего.
(про себя)
Вместе ведь ходили по миру.
(жалобно, как нищий)
Дай мне бедному, безродному,
дай озубочек голодному,
дай мне щец хлебнуть хоть ложечку,
дай просвирочки немножечко.

ФЕВРОНИЯ. Были ягодки, да ты ж их съел.

КУТЕРЬМА (скороговоркой)
Бес их съел... моей душой заел.
То-то нам удача выпала!
Шутка ль из болота ржавого
угодити в ложню княжую?
Вот уж прямь княгиня знатная;
жаль что лапы-то лягушечьи.
(дико) Ха, ха, ха, ха, ха, ха, ха!

ФЕВРОНИЯ (кротко)
Не глумися, а одумайся;
помни, что за грех свершил еси.

Феврония кротко просит его не глумиться, одуматься, но он уже не способен остановиться, он цепляется за нее, как за соломинку, все дальше проваливаясь в болото. Он и, не одумываясь съезжает с катушек, поскольку совершил то, что осмыслить не может. Говорят же, "совершил немыслимое", такое, что и помыслить грех.

Почему я все же для тех, кто еще способен читать и слышать, пишу о "нравственных критериях в анализе"? Да потому что их, хочешь- не хочешь, а надо выставлять барьером во всех своих задумках и начинаниях. Иначе непременно получится такое, чего просто не способна принять душа. Я ж вовсе не с целью моральку прочесть, а поднимаю там пласты, как искусство становилось на страже человеческой души. Кстати, так достала уже всех системным анализом, что нынче появился шоколад "Априори". Это я к слову, конечно. Но очень хочется попробовать на вкус, например, шоколадный батончик "Регрессия".

Феврония пытается хоть и кротко, но призвать Гришку к покаянию: "помни, что за грех свершил еси". Это ведь только подобные подонки не понимают, насколько невыносимо чистой душе находиться рядом с этим разлагающимся на глазах полутрупом.

Гришка выставлял барьеры не от зла, от которого немедленно начинает тлеть и разлагаться живая душа, а от... собственной совести ("Будем делать повеленное, \\всех любить да лишь себя губить"). Он постоянно душил самооправданиями голос совести ("Скажет сердцу он послушному:\\"Коли глухо ты к чужой беде,\\мысли-помыслы поглубже спрячь!"), мучительные угрызения совести у него постоянно прерываются откровенным бесовством.

А Февронии становится все хуже, поскольку находиться с таким уродом - это подвергать свою душу опасности. Ну, или как в случае Февронии, - терять последние силы.

КУТЕРЬМА
Старая погудка, старый лад!
Я не грешник, Господу приспешник,
рая светлого привратничек.
Не губил я душ невинныих,
причислял их к лику мученик,
умножал Христово воинство.

ФЕВРОНИЯ
Гриша, Гриша, замолчи и плачь!
Плачь, коль слезы есть.
Слезою выйдет.

КУТЕРЬМА (всхлипывает)
Право жаль мне Гришу старого.
Хорошо тому душа спасать,
кто живет умом да хитростью.
Скажет сердцу он послушному:
"Коли глухо ты к чужой беде,
мысли-помыслы поглубже спрячь!
Будем делать повеленное,
всех любить да лишь себя губить,
нищих жаловать поганых псов:
на том свете все окупится".

ФЕВРОНИЯ
Боже, смилуйся над Гришенькой,
Ты пошли любви хоть крошечку,
слезы дай ему умильныя!

КУТЕРЬМА
Вот как раз и осерчала! Видишь?
(почти шепотом)
Ну, давай молиться, если хочешь...
Только не Ему; ведь на Него-то
и смотреть нельзя: навек ослепнешь.
Помолюсь-ко я сырой земли;
(пристает как дитя)
научи меня земли молиться,
научи-ко, научи, княгинюшка!

Почему Гришка причиняет ей дополнительную боль, постоянно именуя "княгинюшкой", которой уж Февронии никогда не бывать? Садистски напоминая ей о ее счастливом триумфе, который он изгадил своей грязной душонкой? Совершенно сатанински не давая и на минутку забыть о ее горе, ведь Феврония слышала от татар, что ее светлый князь погиб в этих самых местах, весь израненный, но не покоренный.

А Гришка ей не оставил даже толики утешения, сообщив, что ее саму оговорили перед ее любимым, что, будь Всеволод жив, он бы, как и всякий, просто убил бы ее как предательницу.

Она не может даже оплакать своего любимого, а должна выслушивать бред этого восставшего и проклятьем заклейменного. Помните, милую песенку "Вставай, проклятьем заклейменный"? Вот каким местечковым ценностям более приличен подобный призыв? Ведь "весь мир голодных и рабов" вызывают... как Голема. А это вовсе не люди, уже не люди.

Ну, восстало такое, а дальше что? А дальше оно ведь почему так распоясывается именно перед Февронией, ни с чем не считаясь? Оно же "бе-бедное", голодное и рабское, ему можно и глумиться. Ему же выживать надо... или "мне вить тожа жить нада".

Будь он более адекватен, он бы тут ответил, что над Февронией он глумится, поскольку она - "для него не женщина". Ведь женщина для него - только то, что можно грязными лапами помацать. Тут и встает вопрос, что за хабалка такое родила, а воспитать не сподобилась.

Даже к молитве у него идет то же глумливое отношение, но уже встает Страх Господень в душонке.

ФЕВРОНИЯ
Я ль не рада научить тебя?
Повторяй же слово за слово.
(Кутерьма становится на колени.)
Ты земля, наша мати милосердная!

КУТЕРЬМА (повторяет). Милосердная.

ФЕВРОНИЯ
Всех поишь ты нас,
кормишь злых и праведных.

КУТЕРЬМА. Злых и праведных.

ФЕВРОНИЯ
Ты прости согрешенья
Грише бедному!

КУТЕРЬМА. Грише бедному!

ФЕВРОНИЯ. А греху нет названья, нет и имени.

КУТЕРЬМА. А не свесить греха-то и не вымерять.

ФЕВРОНИЯ. Ты земля, острупела от греха того.

КУТЕРЬМА (с глубоким чувством)
Острупела, родная, вся растлилася.

ФЕВРОНИЯ
Ты пошли источник
слез горючиих...

КУТЕРЬМА. Слез горючиих.

ФЕВРОНИЯ
Чтобы было залить чем
тебя черную...

КУТЕРЬМА (невнимательно)
Тебя черную.

ФЕВРОНИЯ
Чтоб омылась родная
ажно добела...

КУТЕРЬМА (бессознательно)
Ажно добела.

ФЕВРОНИЯ (увлекаясь)
И на нивушке новой,
белой как хартия,
мы посеем с молитвой
семя новое.
(Кутерьма молчит и испуганно озирается.)
И взойдут на той ниве
цветы райские,
и сама ты, родная,
разукрасишься.

Гришка из каждого слова молитвы слышит только то, что еще доступно его сознанию. Чувствуется, что какая-то малая часть его души откликается на слова Февронии, но сознание насквозь отравлено сатанинским попустительством к самому себе.

Он с удовольствием хватается за образ черной земли, покрытой струпьями, добавляя от себя - "вся растлилася". А вот как доходит до того, чтобы все  исправить, чтобы вновь засеять землю, чтобы на ней взошли райские цветы... тут, как видите, молчок и полный ступор.

Это как раз ответ всем "проклятьем заклейменным", которые типа собираются после разрушения растлившегося мира, который постоянно клеймят со всем обществом, - построить новый мир.

Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем.

А кто из ничтожеств не станет "всем" или "лидером всего общества", так это можно за денюжку рейтингами поправить.

Только вот те, кто чужие миры разрушают, уже ни на что после не способны. Призрак разрушенного мира видится Гришке рядом с Февронией.

КУТЕРЬМА (испуганно)
Ай! Кто с тобой сидит, княгинюшка?
Страшен, темен и невзрачен он:
смрадный дым из пасти сеется,
очи словно угли пламенны,
а от духу от нечистаго
нам крещеным быть живым нельзя.
(поспешно вскакивает)
Ой, помилуй, господине мой!
Не казни холопа верного.
Что прикажешь мне? Плясать, скакать?
Поглумиться ль? на дуде играть?
(бешено пляшет и свищет)
Ай люли, народился,
ай люли, в нас вселился
змий седьмиглавый,
змий десятирожный.
Ай люли, с ним жена,
ай люли, рожена,
зла и ненасытна,
нага и бесстыдна.
Ай люли, наливай
чашу сладкую,
ай люли, подавай
мерзость адову.
(свищет; в бешеном ужасе)
Страшно! Скрой меня, голубушка!
Грудью, грудью защити меня!
(бросается головой на грудь Февронии
и на мгновение успокаивается)
Что же мне? Душа-то девичья,
что в оконнице слюда светла:
неприязнь насквозь мне видима.
Вот она! Глядит невзрачен бес.
Из очей его поганыих
спицы огненные тянутся,
в сердце Гришеньке вонзаются,
жгут его огнем кромешныим...
Где бежать? Куда я скроюся?
Га! (Убегает с диким воплем)

У любого разрушителя миров бес и боженька меняются местами. Гришка, растягивая удовольствие, глумился над Февронией, поскольку знал, что заступиться за нее будет некому. Зная многие вещи наперед, он предвкушал, как Феврония в плену будет просить его оказать ей милость.

Вот как будешь по миру ходить,
именем святым христовым жить,
ин сама еще напросишься,
чтобы взял тебя в зазнобушки.

А его самого иностранные инвесторы привязали как собачонку приблудную к дереву, его никто и не спросил, как лучше Февронию в зазнобушки пристроить.

Но ведь все это он творил, заранее зная, что заступиться за девушку будет некому. Ее искренность и чистоту он сам считал глупостью, неумением жить. Любой Гришка-мразь, делая свои пакости, считает, что "раскрывает народу глаза", а любую конкретную жертву, над которой глумится, - "учит жизни". И основная "идеология" такого "учения" - в том, чтобы загрузить чужое сознание "горем нечистым" ("сталинскими репрессиями", "холокостом",  "изучением культуры мигрантов", "терроризмом-экстремизмом", "классовой борьбой" и проч.), что потом... жить припеваючи. Зачем ему что-то строить, когда можно просто... распределять все блага общества?

Горе лютое завистливо,
Как увидит и привяжется.
Уходи ты во полупире,
скидывай обряды пышные,
Горю кланяйся нечистому,
и босому и голодному.
Он научит, как на свете жить,
а и горе припеваючи.

"Уйти в народ" для тех же "народовольцев" - это "скидывай обряды пышные". Видите, не просто припеваючи жить, а жить, запивая чужое горе ("горький пьяница"). Такие могут жить - непременно при чужом горе, спекулируя на "горе нечистом".

Но отсюда же и фраза "Которые тут временные?\\ Слазь!\\ Кончилось ваше время!" (В. Маяковский "Хорошо!", Октябрьская поэма. Газ. "Комсомольская правда", М. 1927, No 249, 30 октября).

Время -
вещь
необычайно длинная, -
были времена -
прошли былинные.
Ни былин,
ни эпосов,
ни эпопей.
Телеграммой
лети,
строфа!
Воспаленной губой
припади
и попей
из реки
по имени - "Факт".
Это время гудит
телеграфной струной,
это
сердце
с правдой вдвоем.
Это было
с бойцами,
или страной,
или
в сердце
было
в моем.
Я хочу,
чтобы, с этою
книгой побыв,
из квартирного
мирка
шел опять
на плечах
пулеметной пальбы,
как штыком,
строкой
просверкав.

Только вот потом им явно становится не до строительства нового мира, ведь из ничего всем они стали не на созидании, а на разрушении. Вы не заметили, что к нам, как к несчастной Февронии, - все время бросаются, как к мамке на грудь? Вначале нам жизнь разрушат, постоянно доказывая, что мы никакого отношения не имеем к созданному нашими предками государству, - а после требуют патриотизма, поскольку такое барахло барахлянское надо ото всего защищать.

То их на саммит не пустят, то из соревнований выкинут за допинг, то на крылья истребителей лишние хотят пристроиться, то нефть в цене роняют, то газопровод из Катара решают провести...  Борьба с экстремизмом любого Гришки-подонка грязной жижей вытекает из недовольства "Душа-то девичья, \\ что в оконнице слюда светла:\\ неприязнь насквозь мне видима."

У нас нынче и мотивация создания любых "доктрин" просачивается наружу чисто из судорожной мыслишки "Где бежать? Куда я скроюся?" Хотя разве кому-то не видно, что изначально хотели ограбить здесь все, развалить, а после жить припеваючи при иностранных инвесторах. А тут выясняется, что оставленная видимая тропка в болото - единственный путь их "переходного периода".

ФЕВРОНИЯ (одна)
Гришенька!.. Не слышит... убежал.
(Ложится на мураву.)
Хорошо мне стало лежучи,
хворой устали как не бывало.
И земля колышется тихонько,
что дитя качает в колыбели.
Бай, бай, спи, усни,
спи, сердечко, отдохни,
баю, баю, спи же, спи же,
ты ретивое, засни.

На ветках дерев повсюду загораются восковые свечки. На деревьях и из земли вырастают понемногу громадные невиданные цветы: золотые крыжанты, серебряные и алые розаны, череда, касатики и другие. Ближе к Февронии низкие, чем дальше, тем выше. Проход к болоту остается открытым.

Посмотрю я, что здесь цветиков,
и какие все чудесные!
Раззолочены касатики,
череда-то словно в жемчуге...
Говорят, бывают пташечки
к нам из рая из пресветлаго,
на своих павлиньих перышках
семена заносят дивные.
Ах, вы цветики нездешние,
райский крин неувядаемый!
как же вы поспели, выросли,
середь былья не заглохнули?
Дивно мне; отколь, неведомо,
не из сада ли небесного,
ветерки сюда повеяли.
И несут духи медовые
и гораздо благовонные
прямо в душеньку усталую,
прямо в сердце истомленное.
Глубже, глубже воздохни, душа!
Посмотрю я, что здесь цветиков,
и какие все чудесные!
Все вокруг меня сомкнулися
и головками киваючи,
мне поклоны бьют низехонько,
госпожу свою приветствуя.
Ах, вы ласковые цветики,
райский крин неувядаемый!
Таковая превелика честь
Не пристала сиротинушке.
(оглядывается)
Али вновь весна красна пришла?
Все болота разлелеялись,
все деревья разукрасились,
что боярышни к злату венцу;
(запевают весенние птицы)
разыгрались пташки вольныя,
темны заросли покинули.

И тут, увидев эту скрытую неземную красоту... Феврония слышит голос Алконоста. И этот голос несет надежду, что все было не напрасно, что никаких иных смыслов в жизни ни в каких "учениях" искать не стоит. И жизнь была дана на радость, да и привязавшееся горе нечистое - не на всегда, а лишь на мгновение - все забудется, время кончится.

ГОЛОС АЛКОНОСТА (за кулисами).
Укрепись надёжею,
верой несомненною:
все забудется, время кончится.
Жди, рабыня Божия,
Жди покоя тихого.

ФЕВРОНИЯ
Кто ты, голос мне неведомый,
человек, аль птица вещая?

ГОЛОС АЛКОНОСТА
Есмь я птица милости,
Алконост зовомая.
А кому пою,
тому смерть пришла.

ФЕВРОНИЯ
Ай же, птица недогадлива!
Чудеса такие видевши,
умереть уж мне небоязно,
и не жаль житья сиротскаго.
(рвет райские цветы и плетет венок)
Ах, вы цветики нездешние,
Не прогневайтеся, милые!
Будет, будет мне
вас наломать, нарвать,
будет мне из вас венки плести.
Разоденусь я в последний раз,
как невеста разукрашуся,
в руки райский крин возьму,
буду ждать, тихонько радуясь:
приходи, моя смерётушка,
гостюшка моя желанная,
приведи мя в место злачное,
где жених упокояется.

Дорога в болото остается все время открытой перед Февронией. Как и перед каждым из нас, хотя все отлично знают, что поминальные свечи зажгутся и распустятся райские цветы отнюдь не на этой гостеприимно влекущей тропке.

...У меня был разговор с одним читателем, хорошо знающим содержание либретто оперы, как раз по поводу этого отрывка. Ведь из глубины прогалины, по топи, тоже усеянной цветами, как посуху, к Февронии медленно и грозно выходит призрак княжича Всеволода, озаренный золотистым сиянием, едва касаясь ногами почвы.

Да и Феврония с радостью принимает смерть, а Алконост сообщает ей, что поет тому, кому смерть пришла. Вот как это объяснить, если я утверждаю, что вся настоящая русская литература - это песнь Алконоста?

Ну, если бы я сама не давала себе слово промолчать в наиболее "экстремистских" случаях, а после вдруг разливалась соловушкой, будучи не в силах противостоять тому, что шло с той стороны... то, наверно, тоже бы засомневалась.

Алконост поет, ограждая душу от этой болотной жижи, от преждевременного умирания, добровольного ослепления. Думаю, больше и объяснять не стоит.

Но... здесь печальная песнь Алконоста сливается с ликованием Февронии не перед смертью, а от того, что она избавилась от доли "сиротской". И сиротство ее в том, что она осталась без любимого. И вот этим желанием увидеть своего жениха пусть и после смерти... Феврония выводит его душу из болота. Ведь он, несчастный, погиб, веря оговору, что Феврония его не любила, что она предала и его, и всех, кого он знал и любил, разрушила все труды его отца...

ФЕВРОНИЯ (вновь полная сил, бросается к нему)
Ты ли, ясный свет очей моих?
ты ль, веселье несказанное?
на тебя ль гляжу сердечного,
света, жемчуга бесценного?
Ты ли аль подобный точию
Всеволоду князю славному?

ПРИЗРАК
Веселись, моя невеста, веселись!
По тебя жених пришел.

ФЕВРОНИЯ
Жив надежа, друг, целехонек!
Покажи мне свои раночки,
сорок раночек кровавыих.
Их обмою слезкой радости,
Припеку их поцелуями.

ПРИЗРАК
Мертв лежал я в чистом поле,
сорок смертных ран на теле.
Было то, но то минуло:
нынче жив и Бога славлю.

ФЕВРОНИЯ И ПРИЗРАК
Мы с тобою не расстанемся,
николи во веки вечные,
а и смерть сама, разлучница
пожалеет нашей младости.

ФЕВРОНИЯ
Глянь-ко на Февронию
оком своим ласковым.

ПРИЗРАК
О, невеста красная,
голубица нежная!

ФЕВРОНИЯ
Око светозарное
нездешним веселием
благодатно просветленное.

ПРИЗРАК
Каково вы сладостны,
воздухи весенние,
Таково твой голос сладостен.

ФЕВРОНИЯ
Ты пахни в уста мои
духом дивных уст,
дивных уст твоих;
а исходят с уст твоих
Слова вдохновенныя,
Речь тиха проникновенная.

ПРИЗРАК
Каково на цветиках
Чисты росы Божии,
таково чиста слеза твоя.

Вы видите, что поначалу Призрак ведет себя... просто Призраком отца Гамлета, повествующего о своей смерти. Там такой провокационный Призрак, что задумываешь, что ж это был за папаша при жизни, создавший столько неразрешимых проблем всем близким, включая сына, жену и родного брата.

Песнь Алконоста придала Февронии сил, вернув надежду и веру после длительного и обременительного вынужденного общения с Гришкой-мразью. Феврония не разочаровалась во всем человечестве, испытав наезды подобного урода, она увидела скрытую красоту этого мира, испытывая к нему благодарность... что, собственно, выразилось в этих райских цветах на болоте, по которым к ней вышла душа любимого.

В этом действии он еще Призрак, а вот при вхождении в град Китеж он становится ее женихом. Мы видим, как с каждым словом Февронии, проникнутым истинной любовью, душевной чистотой, - сам Призрак будто скидывает с души невыносимую тяжесть - ложь на Февронию, убивавшую его и после смерти.

Лгать в таком состоянии уже невозможно, все видится насквозь, и Призрак возрождается к новой жизни, воочию видя чистоту и непогрешимость Февронии. Без нее и ее верности (хотя она ведь от татар знала, что он погиб) - он бы не смог возродиться к вхождению в град Китеж, смертельно раненый клеветой Поярка прилюдно, перед всем народом да еще в такой момент, когда город ждал гибели.

ГОЛОС СИРИНА (за кулисами)
Се жених пришел,
что же медлиши?
Красный пир готов,
поспешай к нему.

ФЕВРОНИЯ
Кто ты, голос мне неведомый,
человек, аль птица вещая?

ГОЛОС СИРИНА
Птица Сирин я, птица радости,
А кому пою, будет вечно жить.

ПРИЗРАК
Ты пойми, невеста красная,
Разумей их речи вещия.

ПРИЗРАК И ФЕВРОНИЯ
Даст Господь нам ныне радости,
а ее ж не знали мы,
явит оку свет невиданный,
тихий, незакатный свет.

ПРИЗРАК
Истомилась ты, измучилась
от страстей от всех, от голода.
Вот прими ко укреплению:
нам дорога ведь не ближняя.
(Вынимает из-за пазухи ломоть хлеба и подает Февронии.)
Кто вкусил от хлеба нашего,
тот причастен к вечной радости.

ФЕВРОНИЯ (бросая на землю крошки).
Полно мне... а крошки мелкия
вам посею, пташки вольныя,
напоследок вас полакомлю.
(набожно)
Господи Исусе, ты прими мя,
водвори в селеньях праведных.

Оба, рука в руку, медленно уходят по болоту, едва касаясь земли. Скрываются из виду.

Продолжение следует...

Читать по теме:

• Песнь Алконоста. Часть I
• Песнь Алконоста. Часть II
• Песнь Алконоста. Часть III
• Песнь Алконоста. Часть IV
• Песнь Алконоста. Часть V
• Песнь Алконоста. Часть VI
• Песнь Алконоста. Часть VII

Запись вебинара:

Опера Н.А. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»

©2015 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (8) на “Песнь Алконоста. Часть VI”