Огурцова на линии

Очевидно, одним заходом в этом случае не обойтись, однако начинать с чего-то надо. И, начиная достаточно длительную войну с серостью, самое время выпить рюмку хорошего коньяку. А хороший коньяк не пьют без достойного тоста, долго грея в ладонях плоскую рюмку, любуясь янтарными искрами в глубине, напоминающих о том, что уже не вернуть, но что осталось навсегда с тобой. И этого уже никому не отнять.

...Понятно, что вся толпа валит на провокационные заявления про СНиП, пытаясь объяснить людям, никогда не сдававшим физику, не представляющим, что расчетная система создается веками, - ошибочность их позиции. Но там... одна извилина, соединяющая гортань и задний проход. Такого рода "господа" не в состоянии что-либо воспринимать, кроме удара нагайки по морде. Реакции на окружающую среду у лиц, выбравших необременительные для интеллекта "гуманитарные" профессии, на уровне амебы в грязной луже: холодно-тепло, сыто-голодно, сухо-сыро и т.д. Чисто "органолептически".

А расчетная система воспринимается ими в качестве угрозы собственного существования, что, впрочем, недалеко от истины. Здесь идут четкие критерии, где не удастся пролезть с демагогией в "пользу народа".

Ну что я могу объяснить про расчетную систему, создававшуюся с огромным трудом с 1841 г.?..

Преумноженную совершенно фантастическими мужиками типа Ржаницина, Болотина, Стрелецкого... просто от произнесения имен которых, творивших при Прекрасном Иосифе – все встает... возникает даже чисто половой интерес к такой разновидности двуногих... хочется отдаться такому Герсеванову или Флорину под первым кустом! Это – МУЖИКИ! Настоящие, не нонешняя жалкая имитация, строящих свою любовь к народу с голубого экрана....

Красота рассуждений тех мужчин, их логики, анализа и синтеза – запредельная. Немеют пальцы, поднимается ответная волна желания.... Господи, я как-то ночь провела с небольшой книжицей Березанцева – возможно, это была лучшая ночь, проведенная с мужчиной, лучше всех знавшим, что такое упругое основание...

Только сейчас понимаю, что сделал для меня мой отец. Все его друзья удивлялись, почему он не защищает докторскую, а вместо этого ездит по всему СССР с дочерью, оправдываясь, что ему надо заниматься ее воспитанием. Мне и самой всю жизнь казались странными его методы воспитания, о чем я неоднократно ему высказывала претензии. Нормальные папы моих подружек ограничивались музыкальными и балетными школами, репититорами по иностранным языкам. У меня были репетиторы по матанализу, физике, химии....

А сам папочка "на первых этапах становления" задался целью перезнакомить меня со всеми знакомыми ему советскими учеными в области фундаментостроения. Я никогда не понимала, зачем ему это было нужно. То, что это тяжелый и, зачастую, невыносимый для женщины труд, я и без него уяснила, когда он был вынужден взять меня лаборанткой в 10 лет. Но сегодня я не поменяю свой возраст – на безмозглые 20 лет, поскольку удобная дата моего рождения позволила папе показать мне всех китов мироздания.

Раз в год мы отправлялись по Союзу "навестить друзей", неизменно начиная с Москвы. Я видела их всех. К папе было почти нежное отношение, поскольку большинство расчетчиков высокого класса пользовалось его исключительно честными и объективными данными уникальных полевых экспериментов. Он мог себе это позволить в должности начальника огромного строительного управления (по нынешним временам – гигантского, колоссального). Кроме того, папа всегда знал, как добыть настоящий армянский коньяк.

В смысле традиционной педагогики, метод папы был более, чем удивительным. Я росла и взрослела на мужских выпивонах с чтением стихов, писанием на стенах интергральных и дифференциальных уравнений, рассуждениях о неравномерных oсадках фундаментов, как о... женщине. С заключительными тостами о том, что двести страниц диффуравнений можно смело приравнять к одному натурному опыту моего папы. Я скромно не вякала, что при этом неплохо было бы выпить и за меня, поскольку при срыве прочности основания моя задача на дне траншеи состояла в спасении казенного осциллографа. Меня откапывали в последнюю очередь. До сих пор в ушах стоит противный треск обшивки траншеи. И я хорошо себе представляю, что можно испытать в окопе, который тщательно утюжит немецкий фердинанд. Никого, кроме меня, папа не мог посадить на дно, когда на траншею начинала двигаться 200-т тонная махина системы пригруза. А дать ей поэтапную нагрузку согласно ГОСТ, у меня тоже силенок не было.

За меня не пили, цедя сквозь зубы, что мне еще многое предстоит, перед тем, как из меня пролучится достойная свайщица. Но я нисколько не обманывалась этой мужской суровостью. Все перья распускались для меня, все формулы писались для меня, все стихи читались тоже для меня. Один профессор из Риги высказал папе всеобщую благодарность за редкую сообразительность. Никому, кроме моего папы н пришло в голову воспитать такую красивую собутыльницу, способную оценить все оттенки и широту размышлений о напряженно-деформированном состоянии, являющейся как бы таким стимулом к дальнейшим научным поискам... и все такое, короче.

После очередной публикации отчета о НИ, мы с папой закупали по блату «Юбилейный», набивали сумки маринованными опятами и ехали по всему СССР хвастать – кого из них мы потвердили, а кого и опровергли.

Да, в свободное от педагогического процесса время мы собирали опята, белые, рыжики и мариновали их очень тщательно. Понимая всю полноту ответственности. Поскольку несоблюдение технологического процесса могло одной партией покончить со цветом советской технической мысли. Если кто-то не удостоился наших опят – значит, это штафирка пустопорожняя, а не профессор. В СССР это знали все. Поэтому многие нарочно врали, что съели целую банку наших опят.

По поводу наших визитов... я тогда испытывала сложные эмоции. Но сейчас сама себе не верю – а ведь я знаю всех! Я знаю профессуру 50-х, учившихся у тааких мастодонтов.... Господи, где мы только не побывали с моим папочкой. Мы прыгали на отходящий поезд в Ростове, и папа орал: "Цепляйся за поручень и виси! Они нас оштрафуют, но все равно откроют дверь!" Мы по очереди ели вареную курицу руками возле памятника Ленину на входе в метро Комсомольская.

Мы спали на скамейках в Летнем саду в Питере.... Но были неизменным обязательным атрибутом всех юбилеев по механике грунтов и фундаментам. Мы были в "Арагви" и "Праге" в Москве, в "Старой мельнице" в Днепропетровске, в "Большом Урале" в Свердловске... А я уже самостоятельно побывала в ресторане "Центральный" в Перми, где состоялась драка с черными, после чего стеклянные витрины уже не восстановили, заложив их кирпичом с рельефами про дружбу народов...

Нас с папой принимали в огромных сталинских квартирах, поскольку Вождь и Учитель, единственным из всей кагорты советстких и постсоветских руководителей, в 1936 г. выпустил указ об обязательном выделении ученым дополнительной жилплощади в размере 24 метров квадратных в виде отдельной комнаты. Мы повсюду были желанными гостями, поскольку повсюду, кроме коньяка и опят, таскали старый дерматиновый чемодан, набитый журналами полевых испытаний.

Секретарь кричала очередному бронтозавру по имени-отчеству: "К вам какой-то армяшка с девицей!" - и неизменно раздавался радостный ответный рев: "Толька приехал! Скажи всем, что я на коллегии в министерстве. Закусь нам организуй по-быстрому. Меня сегодня не будет! Завтра к вечеру появлюсь. А может и нет.... Толик, заходи! Ирочка, здравствуй!"

Я понимала, что сейчас и меня на сегодня, а может и до завтра - тоже не станет, мы выпадем из времени... Потом на меня будут орать гостиничные горничные за испорченные формулами стены: "А еще профессура! Культурные люди с виду! Мы ведь тоже здесь с образованием, а такого на стенах не пишем! Окурки между рам не высыпаем, куски глины и бетона на кроватях не разбрасываем! Костры у гостиниц не разжигаем.... и туфли полотенцами не чистим! А бутылок-то сколько... бутылок! И девица при них – красно солнышко... Постыдилась бы. Сталина на вас нет, сволочи..."

И до этой нынешней кампании по уничтожению расчетной системы уголовниками и бюджетными ворами – я относилась к этому своему проконьяченному прошлому, как к забавному курьезу, о котором лучше не распространяться. Как ... к вещам, которые весьма негативно характеризуют педагогические способности моего отца.

Но сейчас, глядя на СНиПы, последнее массированное обновление которых прошло в 1987 г., которые обновлялись и потом... с огромным трудом чисто на советском заводе, возможно, лишь из-за тех посиделок с коньяком, формулами, стихами и кусками глины на гостиничных покрывалах.... вдруг понимаю, что нaиболее именитых создателей видела "живьем", знаю бытовые привычки каждого, их литературные предпочтения...

Я видела настоящих мужчин, чей пик творчества пришелся на 50-е, 60-е, 70-е, 80-е... мужчин, которые ставили себе настоящие цели и гордились решением сложнейших задач. И за них, поверьте, можно было спокойно и непринужденно выслушивать все визги гостиничных горничных.

Я видела, как эти мужики медленно, умело пили коньяк, с наслаждением воспринимая подарком тот редкий момент жизни, когда о довольно тяжелом и, часто, труде можно говорить в вечерних сумерках, удивляясь сделанному объему, любуясь стройностью собственного решения. Это такой результат, под который нужен достойный коньяк, теплой волной прокатывавшийся с кровью, который не ложится тяжестью на душу, а заставляет вспомнить лучшие стихи и самые красивые решения, ощутить себя по-настоящему живым, воспринимая жизнь, не как обыденность, а во всей ее красочной полноте.

Этого не понять тем, кто смысл жизни видит в жалкой, рабской возможности не работать, не творить, не узнавать новое, а лишь жрать краденное и не отвечать за сказанное.

Как и моего папы, многих из них нет уже в живых. Но меня всегда согревали их восторженные взгляды из-за поднятой в тосте рюмки коньяка. Написать стишки... типа... с восторгом и упоением может каждый, а вот забраться на стол и два стула и написать формулу расчетного сопротивления цементно-песчаной оболочки на потолке.... это навсегда заставляет почувствовать себя настоящей женщиной. Что бы потом с тобой не делала в жизни тупая сволочь, решившая без всяких прав приписаться к "классу собственников". Все-таки настоящей женщиной можно себя ощутить лишь с настоящим мужчиной. Разгоряченным коньяком, твоей близостью и чемоданом журналов полевых испытаний.

И все дальнейшее, что я напишу по поводу, в том числе и в неформальной лексике, я напишу только из-за них! Это будет мой тост и здавица! Потому что я очень люблю мужчин, так уж получилось. Ничего поделать с собою не могу.

И я не позволю приписываться к ним всякой мрази лишь на основании, что она "мошенничеством на вере" - приписывается в социологических опросах и демографических отчетах на букву "му".

За вас, мои самые дорогие и любимые мужчины!

Прозит!

©2008 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (12) на “Тост”