Огурцова на линии

Думаю, если каждый беспристрастно проанализирует свою жизнь, — тоже заметит в ней некую навязчивую предопределенность, которая, признаюсь, в моей жизни меня несколько раздражает. Нас явно пытаются увести от каких-то обстоятельств, где, как после выясняется, лишь происходит напрасная трата времени и жизненных сил.

Есть еврейский стереотип «если ты такой умный, то почему такой бедный?» — но многие твердо знают, что рядом непреодолимых для человека обстоятельств им не дали вкусить нынешнего позорного для человека благосостояния, бдительно сторожа их души. Значит, в них точно имеется некая уникальная ценность и безусловная важность для всего сущего.

Избранные вовсе не те, кто без зазрения совести роется в чужом кармане, а те, кто и мог бы сделать такое же, но ему не дают и самой возможности — растратить себя на подобные мелочи.

Нас постоянно подталкивают к каким-то главным вещам, как слепого котенка к блюдцу с молоком. Никто из присутствующих не избежал влияния неких необъяснимых внешних воздействий — опять-таки из чисто литературной области «есть много, друг Горацио, на свете». И я оказалась здесь, да и большинство пришло почитать это по причинам, которые «и не снились нашим мудрецам».

И это происходит в тот момент, когда «наши мудрецы», подъехавшие на броневичках, цинично слившие в один флакон несопоставимые вещи, наплевавшие на римское право — совершенно успокоились. Полагая, что больше им никто и никогда не скажет вслух, что за идеи они провозглашают.

Поэтому не стоит обманываться, все мы отлично знаем, чего от нас хотят, а с возрастом мы вначале смутно, а затем все более отчетливо начинаем понимать и личную сверхзадачу, и массу задач попроще. Полностью отдавая себе отчет, что эти задачи — уникальные, никто, кроме нас, к этому не предназначен.

Мне эта предопределенность, мягко скажем, никогда не нравилась. Но я сейчас смотрю на своих коллег-строителей, радостно поддакивающих мне после первой рюмки, никто из которых не сказал правды вслух… и понимаю, почему мой папа вежливо отказал учительнице русского языка и литературы. Она пришла уговаривать его, чтобы он не так загружал меня работой в лаборатории механики грунтов, предложила заниматься со мной русским бесплатно — за счет дополнительных занятий по физике, химии и математике.

Папа тут же выставил меня из комнаты, они долго мило общались, но он проявил твердость. Хотя я не слишком понимала его тогда. Признаюсь, мне было очень обидно. В дверях папа сказал раскрасневшейся учительнице, что всегда надо точно знать, о чем писать.

Никогда бы не подумала, что мне придется писать об обрушениях монолитных перекрытий и покрытий, о навязанной «нашими мудрецами» системе «кердык-бардак» в жилищном секторе. А ведь я все время занималась жильем, у меня и внедрения происходили именно в жилье.

Но никогда не приходило в голову, что вся жизнь прошла не просто для готовности выйти первой, хотя и это ведь сложно в обычной жизни. Но разве я могла предположить, что моя жизнь распланирована с детства, чтобы в определенный момент выйти вообще единственной. И иметь достаточный уровень подготовки, чтобы сколь угодно долго держать оборону и твердо стоять на своем.

В моем случае этим самым ведущим нас по жизни силам приходилось проявляться весьма жестко. Иногда — острой уздою, впивающейся в уголки рта. Ради блага окружающих. И на моем примере отчетливо видно, что не столь уж важно, кем мы стали, столько то, кем мы не стали. Будто возле каждого по жизни в разных лицах и качествах шла сестрица Аленушка, которой было не в лом кричать нам прямо в душу: «Не пей из копытца, козленочком станешь!»

Поэтому глядишь иногда на нынешний плебс, чего-то вякающий на этническую тематику, занимающийся откровенным воровством и уголовщиной, корчащий из себя самых умных и красивых… и думаешь, что у меня бы такое получилось намного органичнее. В отличие от этой шелупони — мне такие вещи никогда и доказывать было не надо, достаточно было одного взгляда.

Но возле меня собиралась иной раз толпа «сестриц Алёнушек», а нравственность этих «самых удачливых и предприимчивых» — и собственным родителям отчего-то не понадобилась. С ними никто не возился, там тоже было взгляда достаточно, чтобы осознать, что нравственность на таком не растет. Но тогда зачем они всем прочим? А во искушение! Заразительный дурной пример кого-то лечит, а кого-то калечит. Но иначе жить с нашим уровнем предопределенности будет совершенно неинтересно. Именно эти уроды олицетворяют собою свободу совести и выбора, дарованную каждому свыше.

Ведь интерес в жизни представляется многовариантностью, возможностью выбора. Потому и раздражает, когда чувствуешь узду, за которую тебя тянут от очередного копытца, где можно окончательно потерять человеческий облик.

И литература всегда была важна тем, что прорабатывала невозможные для нас варианты, которые нам не следовало проверять на себе, поскольку каждый грозил опасностью утраты части души. Литература — это не мемуары, не чукотская песня о жизни «вот собачка пробежала, вот мужичок прошел, а мне позвонили из Кремля» и не мораль обленившейся в дупель «сестрицы Аленушки», решившей улечься на пригорке и вместо себя включить громкоговоритель для всех братцев скопом.

По сути, долгое время многочисленные литературные жанры представляли собою прообраз виртуальной среды — где были и форумы, и видеоигры, и разного рода посещаемые сайты, о которых упоминать не следует. А были и жанры для достаточно высокого уровня мировоззрения читателей — поговорить о жизни по душам.

* * *

Я сейчас пытаюсь поговорить о том, что плохо поддается малоинформационным языкам ещё живых. Раньше меня останавливало то, что подобные разговоры не имеют смысла, пока человек жив. Полной уверенности в сказанном у него никогда не будет, поскольку «сестрица Аленушка» может справляться со своими обязанностями и отвечать своему предназначению лишь тогда, когда человек полагает, будто он — один-одинешенек. А когда человек уходит отсюда… ему и без моих уговоров становится все ясно. Но тогда ведь уже поздно. Самое дорогое, что есть у человека — это здоровье и время.

Поэтому речь вовсе не о «справедливости». Хотя и о ней — тоже, просто это понятие значительно дискредитировало словосочетание «социальная справедливость» из местечковой идеологии этнического сброда, который все это время заботило восстановление справедливости лишь в отношении своей шайки.

Но каждый в жизни понимает, что справедливость — это очень личный критерий. Справедливость воспринимается человеком вообще лишь на личном уровне. С распространением понятия «справедливость» на какие-то социальные или этнические группы — стали возможны самые чудовищные уголовные преступления. К примеру, в русле «социальной справедливости» — уже можно отобрать собранное зерно, тут же расстреляв хозяина возле построенного его отцом дома.

Простите, но от обольщения «новыми» и «прогрессивными» идеологиями — верх с низом не меняются, а зло не становится добром. И подобное «злое добро» — всегда дает очень дурные всходы. Иисус не призывал насильно «экспроприировать экспроприаторов», а говорил, что лишь добровольно отданная краюшка хлеба может утолить голод. Краюшка должна отламываться только её владельцем из его личной меры справедливости, без маузера над ухом.

Это не распространяется на нынешних «владельцев эффективной собственности» — банальных воров государственного достояния, созданного для России её мертвыми. При отсутствии Суда человеческого, их ждет иной, куда более страшный Суд. Он будет намного страшнее того Суда, который они, пытаясь доказать легитимность своего обогащения, устраивают мертвым, создававшим присвоенную ими собственность.

На наших глазах ежедневно устраивается селекция мертвым — с виду «почти такими же» людьми, каждый из которых помечен ненавистью к России.

Хорошо некоторым корчить из себя «справедливых» за чужой счет, да ещё от имени государства. Но много радости кому-то несет проявляемая нашими двумя кремлевскими кроликами «справедливость», если знаешь точно, какую меру личной справедливости они отмеряют сами себе у государственной казны, в которую ни они, ни их ничтожные предки — не вложили ни копейки.

* * *

Полагаю, что этих уродов тоже ведут. Или кто-то считает, будто господин Путин или Медведев могли бы войти во власть легитимно? Они с эмбрионального периода не были предназначены к управлению, они ничего не значат и в собственной жизни. Они осознали это ещё на горшке в младшей группе детского садика и сделали свой выбор, став шестерками определенного сорта людей. Ни на что более позитивное они неспособны.

И ведь «наводящих моментов», чтобы прийти к этому обескураживающему выводу, у нас более чем достаточно. Просто посмотреть действительный послужной списочек скромного обладателя галстука в цветочек. А ещё лучше — проследить за попытками уничтожить эти самые розочки на галстуке, как только федеральный айпишники обнаружили мое нескрываемое ехидство по поводу.

Люди не знают, что в Интернете все отлично кэшируется, а поисковичок можно настроить и на поиск одних картинок, минуя уже битые лысые ссылки.

Задумайтесь, господа! Прямо на наших глазах совершаются поступки, которые в Российской империи не смел делать и самодержец российский с принадлежащими ему по праву средствами. Конечно, это уже было в местечковый государственный переворот 1917 года, но все знают, чем это закончилось. Бессмысленно размазывать по щекам сопли о «сталинских репрессиях», достаточно опубликовать не дурацкую беллетристику по теме, а открыть архивы для всех, а не только для насквозь лживого Роя Медведева.

Мы уже с этой лживой беллетристикой имеем обвинение в развязывании Второй мировой войны. И это не только суворовские «Ледоколы», это ещё и оставленные нашим детям проблемы с Брестским миром и идеологической обработкой от «великодержавного шовинизма», что в переводе на русский означает заботу о территориальной целостности страны.

Сегодня уже мало кто не догадывается, что в 1917 году происходили совсем не «закономерные исторические» явления, а банальные уголовные государственные перевороты. Однако и нынешние уголовники пытаются зацепиться за ту же ущербную еврейскую идеологию, которая уже поставила общество на грань уничтожения, привела к расчленению страны — и все для того, чтобы малограмотная местечковая плесень, набивая карманы лапсердака ворованной государственной казной, злорадствовала: «России надо смириться, что она больше не супердержава!»

Но ведь жизнь не заканчивается, а Конец Света не наступит лишь потому, что какие-то идиоты два хрустальных черепа не нашли, а крошка Цахес в Кремле поставил крыжик на 21 декабря 2012 года, надеясь оказаться последним президентом России.

А из предыдущей истории надо было сделать другой вывод: не проходят с Россией блицкриги. Ни одно завоевание, будучи осознанным, — пока ещё ни в чьих руках подолгу не задерживалось. Здесь ведь можно жить в состоянии войны и двести лет, причем так, что многие области обезлюдеют. Но через двести лет вдруг тебя зовут на Куликово поле. Правда, через несколько столетий все кинутся доказывать, что двести лет было не «иго», а чего-то… навроде симбиоза. Но факт остается фактом: Куликово поле — вот оно, а тех, кто иго устраивал — в мелкоскоп не видно.

После объявлений, будто Сталин организовал в точности такие же «фабрики смерти», был в точности таким же фашистом, а о войне общался на курортах Крыма и Турции вовсе не с Рузвельтом и Черчиллем, а с Гитлером и Муссолини, — достаточно взглянуть, кто же сегодня в России является верным продолжателем расовых теорий, кто навязывает фашистские идеологии, кто воюет против России?

И как только все будет осознано как война, а не как «демократические преобразования» — все желающие получат свою войну в самое неподходящее время и в самом неприятном виде.

«Не зови войну, не надо! Она сама тебя найдет…»

* * *

Именно с этим я вышла в качестве инициированного писателя, не плохого или хорошего, а единственного, способного пережить инициацию на русскую прозу. Простите, но та мелочь пузатая, которая ныне подсовывается на мое место, по умолчанию не способна пережить то, что сегодня предлагается на рандеву с Серафимом. Поскольку и на мое место оно полезло по причине, что не смогло пережить свои личные смешные заморочки никчемной, никому не нужной серенькой в полосочку жизни. Захотелось чужого, но и получат кое-что в придачу.

Однако многие сказанные вещи, которые особым ритмом звучат в тебе, доказывая некое постороннее присутствие, и до меня доходят постепенно. А в той фразе — скрыт новый характер войны, которую получит каждый, выступивший не на той стороне.

Да не будет более Куликовских битв. Каждый получит свою войну, строго индивидуальную. Как любому, выбравшему правильную сторону, приходится сегодня держать круговую оборону, — в точности так же жизнь расправится с каждым, кто сделал неверный выбор. Именно в этом характер информационной войны. Здесь окоп — в душе каждого. Но цели и правила этой войны — не совсем понимают те, кто давно, очень давно втянул нас в эту кровавую кашу.

Смешно, но размышляя над этими вещами, я подумала, что через 60 лет вновь обвинят Россию и Германию в развязывании Третьей мировой войны. Угу, из-за Карлы Марлы, родившегося в Германии, и Ульянова-Ленина, родившегося в России.

Эта война ведется давно, но сейчас она, получив на вооружение абсолютно переродившиеся средства массовой информации, приобрела иные масштабы. Более ей уже не надо скрываться в кухонных заговорах «шестидесятников», малотиражных сборничках «Метрополь», международном перепихивании задницами в духе «холодной войны», убогой и лживой «пгавозащите» и прочем.

Ещё раз обратим внимание, что основная битва за Москву была проиграна даже не расстрелом Белого дома. Это, скорее, крупнейшее поражение за всю историю информационной войны, грубейший прокол. Меня тут спрашивали про электронную энциклопедию Википедия, так обратите внимание, что все статьи на эту тему там постоянно стираются. Как и поправки к статьям о реформе ЖКХ, юридические определения ГЧП и прочее. Это смешно, поскольку материала в сети полно, а энциклопедия лишь теряет популярность, а главное — авторитетность. Но туда ей и дорога! И всем окружающим видно, что с ними этой «энциклопедией» пытаются осуществить отнюдь не дружеские манипуляции.

Но основная битва «за Москву» представляла собою битву «за умы» и проходила на страничках толстых литературных журналов и иллюстрированных еженедельников. Тут мне намекали, что я бы должна была заступиться за журнал «Огонек», который печатал мои статьи. Но замечу, что за две самые большие статьи, которые поддержали и увеличили тиражи этого издания — они не расплатились. А в третьей статье они постарались уничтожить суть.

Бороться за то, чтобы предателям Архангельскому и Быкову выплатили причитающийся им гонорар — мне лично не совсем кошерно. Все это время они мой хлеб грабили. Хватило наглости корчить из себя — меня. В первые кризисные деньки они превозносили рекомендации жирным крысам, которые щедро раздавал их новый владелец, которому они продались всей «редакцией». Но не они создавали славу «Огонька». Даже Коротич его лишь использовал. Для чего? Надеюсь, всем понятно, что бренд журнала «Огонек» был использован в качестве мощнейшего осадного орудия нового типа войны.

И что теперь? Ах, теперь им самим кушать нечего! Надо же, какая незадача… И с каждым начинается тихая позиционная, индивидуальная информационная война на выживание. Один на один. Поскольку всех «спасти», то есть кормить за продажную писанину, невозможно. Писучих стало слишком много, а больше ничего полезного они в жизни не умеют.

Евреи все время забывают, что Россия — вовсе не «лапотная и безграмотная», нынче здесь грамоте обучены все поголовно. И это смешно предполагать, будто евреи могут переписать/записать/заговорить огромную нацию.

Мы видим провалившуюся попытку полностью контролировать издательский бизнес, лишить выбора, сатанински навязать какие-то «бренды». В результате люди перестают читать, а тиражи «худла» закатились куда-то за плинтус. Идет сильнейшее маркетинговое давление, весьма неестественное для литературы, но оно теряет смысл после первой продажи «почти такой книжки», — предмета, «очень похожего на книгу», являющегося уже кое-чем в информационной войне. В самом безобидном случае предназначенном «отвлечь от жизни».

Объективный показатель — это тираж. С точки зрения учредителя «Огонька» — всю эту писучую шоблу надо действительно разгонять немедленно, поскольку задолго до официального провозглашенного кризиса, ещё в 2004 году, который нынче вместо 1984 года провозглашен у нас «золотым временем развития экономики», журнал уже не распространялся даже в Московской области, МКАД не пересекал.

Я видела тогда несколько старых номеров в уценке на Казанском вокзале, хотя туда спускают всю макулатуру для «чтения в поездах». Журнал уже не мог двигаться по России, но все коммуникации самим себе перерезали сотрудники редакции многолетними «разоблачениями сталинизма».

* * *

И на этом фоне вдруг появляется Интернет, где всякий — сам себе СМИ, сам себе почта, телеграф и даже видеотелефон, о котором в подростковом возрасте читали только в фантастике.

Разве в этом случае нельзя почувствовать жесткую предопределенность? Даже в недавних битвах, когда евреи по ментальной глупости вновь принялись доказывать, что все вокруг, включая интернет, изобрели именно они, поскольку у них нобелевских лауреатов на всех, включая обитателей желтых домов, — в процентном отношении куда больше, чем у русских.

Угу, а Героев Советского Союза — на всех, включая уголовников, в процентном отношении таки опять намного больше, почти в той же пропорции. Только на 9 мая 1945 года был один еврейский герой, и все ржали, когда об этом сообщалось. А уже через 30 лет этот герой увеличился в 160 раз.

Но неважно! Пусть именно они снабдили всех этим самым. Не от большого ума, заметим. Поскольку все информационные сражения стремительно переходят в более подходящую для них среду — виртуальную. Здесь, как видите, бессмысленно прикидываться и скрывать, кто на чьей стороне.

Информационные битвы стремительно покидают СМИ, заполненные рекламой. Реклама вообще уничтожает прежнюю основу ведения информационной войны, дискредитирует её. Это — как ожесточенная драка психических обитателей желтого дома на подушках, после чего воюющие стороны во внезапном отрезвлении расходятся пристыженными. Все ноют о зловещем «25-м кадре» — но это фигня при условии продажи блоков косвенной и прямой рекламы с видеорядом в печатных изданиях.

Кто-то может со мной не согласиться, но я не стану пояснять массу тонкостей. Просто наличие рекламы уничтожает прежние приемы информационных войн, уравнивая шансы сторон. Ну… это как пару лет боевым самурайским мечом вскрывать жестяные канистры с белилами. Ага. А потом с криком «Банзай!» кидаться на противника с консервным ножиком, испачканным краской. Какое тут воодушевление перед боем?

Надо было определиться — хочешь окончательной и бесповоротной победы в информационной войне, либо хочешь и того, и другого, и можно без хлеба. Так не бывает. Не стоит одним и тем же оружием лишать человека выбора и навязывать ему панталоны с начесом. Панталоны навяжешь, а вот объяснить «акционирование» железных дорог России… уже будет невозможно.

Извините, но в казачьих хуторах и станицах при нехватке лошадей — боевые кони на сельхозработах не использовались. За такое можно было получить в ухо от станового и пинок под зад от всего общества.

А в Интернете спам и реклама, сайты фирм и интернет-магазины — чуточку иное. Здесь ведь даже порнография — несколько иное. Это не навяжешь никак, если нет желания прочесть рекламный слоган или открыть для себя причуды сексуально озабоченных старушек.

Понимаете? Смысл информационной конфронтации, нападения или агрессии — в навязывании определенного стереотипа. В рекламе навязывается узенькое мнение, а в масштабных сражениях — определенный тип мышления.

И куда теперь со «школами коммунизма»? С «ленинскими университетами миллионов»? С программными статьями в никем не читаемых газетках и журнальчиках?

Нет, можно, конечно, устроить виртуальные школы ТСЖ, но ведь Интернет — это сам по себе выбор. Человек — это существо с незапрограммированным развитием, поэтому систематики называют все системы, где принимает участие это уникальное существо — сложными. Практически невозможно с полной уверенностью предсказать, какой фактор в подобной системе окажется значимым.

К примеру, человек уже все решил для себя, а Людка из второго подъезда сказала, что Славик водил Марину в биг-маг. И всё! Рушится вся дорогостоящая провокация. Или Медведев поговорил с утра с родной тещей, которая высказала ему все, что у нее на душе наболело по поводу этого новоявленного гения человечества. И в таком подавленном настроении он приходит на работу и… признает независимость Южной Осетии, хотя со всеми по телефону накануне договорился об обратном — столь же твердо и решительно.

И тут вываливает, значит, кучка подобных «сложных систем» в Интернет, где способна смешать все карты любой масштабной провокации. Просто потому, что у них с утра прыщик на носу вскочил. Или та же Людка из второго подъезда с вечера не позвонила. Или приперлась с утра родная теща и потребовала «стать, наконец, нормальным человеком». А тут, значит, во всех новостных лентах содержится призыв поддержать Израиль в очередной агрессии против Ливана. Ну и налетают эти голубчики прямиком не на Ливан, а на ненормального тещиного зятя.

Добавьте к этому крошечную, масюсенькую предопределенность. У тещи туалет засорился, ей с утра пойти некуда было… просто в туалет, а тут зять дорогу загораживает. Такое случайное стечение обстоятельств.

Это ведь не СМИ, которые выполнят заказ согласно договора, невзирая на всех людок и тещ, взятых вместе. И здесь есть случайный выбор кнопки. Вспомните, сколько раз вы случайно нажимали на кнопки со мной-любимой. Просто так, поскольку… что? Правильно! Поскольку в Интернете никто ваш выбор не контролирует столь жестко, как в обычных СМИ.

Приведу пример с ненормативной лексикой. Просматривая свежую реакцию на свое имя (это такой обязательный моцион при ведении военных действий в информационной войне), наткнулась однажды на потасовку двух евреев, которая меня очень развеселила. Спор шел вовсе не обо мне, но один из оппонентов в качестве весомого аргумента с ехидством заметил: «И вообще всем видно, что вы начитались Дедюховой!». Естественно, его противник начал оправдываться, пояснив, что он читает лишь авторов репродуктивного возраста, со справкой от психиатра, преимущественно — нобелевских лауреатов и прочее. Типа очень тщательно фильтрует свое полезное чтение. Тогда второй сразил его наповал: «Если бы вы не читали Дедюхову, вы бы назвали меня „убл*дком“, а не „выбл*дком“!».

Эти два моих преданных читателя заставили задуматься о правилах навязывания выбора, которые в Интернете формируются подчас стихийно. Ну, не совсем стихийно, но принять участие в их формировании может каждый. Поэтому, с точки зрения системного анализа, налицо стихийность. Поэтому можно констатировать, что Интернет уничтожает главное условие всех идеологических провокаций всех времен и народов — лишение выбора источника информации, навязывание определенных правил выбора.

Все века информационные войны были сопутствующими, не главными. Раньше просто жгли книги, потом закрывали какие-то СМИ, программы передач и прочее. Просто сами орали в громкоговоритель на площади перед знаменами и транспарантами. Не у всех это получалось органично, но это были привычные методы с египетских пирамид.

Именно поэтому мне всегда смешно, когда Интернет используют для ведения информационной войны по старинке — к примеру, для объявлений, у какого метро собираться на демонстрацию, где некто собрался орать в матюгальник. Ведь именно в Интернете мы видим, как рушатся прежние способы ведения войн вообще, информационных — в частности. И надо лишь использовать возникающие преимущества этой новизны. Правда, отчего-то далеко не все почувствовали личную предопределенность своей виртуальной ипостаси.

Кстати, некоторые это понимают превратно. Смотрят на меня — и полагают, что у них должно получится так же, не совсем соображая, чем мне пришлось расплатиться за неестественную и отнюдь нежеланную для меня лично ипостась виртуального громкоговорителя. И начинают делать то, что пытаются делать враги — отвлечь внимание на себя. Что может принести каждому это внимание… можно было заранее проанализировать на мне. Я, простите, прочитывалась от корки до корки в любом качестве именно здесь — вниманием никогда не была обижена.

С виду это — такой же прием, как оттянуть голоса в избирательной кампании. Но только с виду. Поскольку люди пытаются навязаться, избежав обязательного этапа инициирования, когда вырывается и отрезается все лишнее.

У меня, как видите, были первым делом вырваны иллюзии на то, чтобы самой возглавлять всякого рода «движенья», самой влезть в верхушку оперативного управления. Я должна показать, как можно участвовать в управлении с любого уровня системы, благодаря виртуальной среде, благодаря правильному выбору стороны в информационной войне.

Нет, уважаемые камрады! Каждый должен задуматься, какие его личные свойства привели сюда? Каждого сюда тащила сестрица Аленушка, не давая окончательно наклюкаться из свиного копытца. И каждый обладает тем уникальным качеством, которое необходимо всем в грядущей победе.

Не стоит на местечковый манер пихаться задом, — искренне не советую алчно присматриваться к «выгодам» моего окопчика. Люди поумнее вообще удивляются, что я год протянула в сравнительно комфортабельном блиндаже. А таскать из огня каштаны точных посланий — удовольствие ниже среднего. Кстати, за них ещё при жизни никто ни разу даже «спасибки» не сказал. Сама, напротив, каждый день говорю «большое человеческое спасибо», что ещё не распяли, что лишь орали о «климаксе/недотрахе», не рискнув дотрахнуть такое не виртуально. И мое ПМЖ, очевидно, внушает опасение, что и высылать-то меня уже малоэффективно. Я и так на выселках обретаюсь.

Но я знаю, что у каждого есть своя предопределенность и набор уникальных данных, свой арсенал информационных фугасов. А и Куликово поле — вот оно, другого не будет.

Я здесь много скулила громким голосом, что оказалась запертой в компьютере. Но это — наша общая предопределенность. Судьбой нам здесь предназначено встретиться и принять бой. Каждый пришел сюда абсолютно индивидуально, вопреки навязываемому выбору. Радует кого-то место и время встречи или наоборот — значение не имеет. Место встречи изменить нельзя.

© 2009 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (28) на “Место встречи изменить нельзя”