Огурцова на линии

Приношу благодарность и признательность всем, принявшим участие в дискуссии по идиш. Все-таки еще год назад нельзя было представить, что мы сможем поговорить об идиш честно и открыто, с чайниками и сковородками - чистр на коммунальной кухне. То, что разговорчик этот вызревал более пяти лет, чувствовалось, носилось в воздухе. И поскольку прорвался он, как фурункул, то без ударов сковородкой обойтись, конечно же, было нельзя.

Мое шовинистическое отношение к идиш объясняется тем, что я в личном общении не терплю условности. Мне когда-то очень нравилась условность придуманных мирков, когда подушка представляется мамой плюшевого мишки, а потом это приелось. Рано или поздно нормальные люди из этого вырастают. Если кому-то не в лом пытливо разбираться с чужими личными условностямии, эти люди становятся психотерапевтами, но такое происходит и за счет многих личных ограничений. Понятно, кому это надо, короче.

Конечно, все то, что я говорю (на русском языке) - куда проще показать на истории с идиш. Но у меня в отношении идиш - табу, непреодолимый жесткий стереотип. Я знала, что от этого языка отказались после этнических чисток Второй мировой, возврата к нему быть не могло. Раз вопрос с идиш встал ребром, это означает, что кое для кого любые средства хороши.

Это означает, что спекулировать "на холокостах" вылезли люди, во-первых, никогда не имевшие представления о страдании, никому не СОстрадающие. Во-вторых, эти люди наивно уверены, что буря, которую они сеют вонючими публичными ветрами, не коснется их лично. Есть в этом один печальный исторический резон: готовят "холокосты" одни, а вот гибнут в них – совершенно другие. Однако, сочувствуя невинным, надо отдавать себе отчет, что невиновной стороны в "холокостах" - не бывает. И зреют они достаточно долго. Сейчас зреет новый, только и всего.

Почти у каждого человека в России, чьи родные не плясали на Ташкентской киностудии чечетку, есть такие болевые точки, связанные с войной. Это евреи не всегда понимают, какую причиняют боль окружающим, вякая о своих "особых" страданиях. Славно и весьма показательно, что уже есть местечковые, для которых разговор об идиш перестал быть табу. Это лишь доказывает, что ни черта они в жизни не видели, не знали, непрерывно бегая от неприятностей, слегка помаячивших на горизонте.

Если бы они постояли в детстве возле пьяного отца, который, обхватив голову, сидит на полу в ванной и воет какие-то жуткие вещи, что могилы вскрывать нет смысла, поскольку немцы применили какой-то белый порошок... многое другое... наверно, у них бы сами собою возникли не только табу, но совершенно особое отношение к Великому Русскому языку и Русскому народу. Желание драться за Великий Русский язык даже тогда, когда почему-то большинство русских начало забывать, каким несметным сокровищем владеют.

И вместе с тем в душе сразу возникает столько табу, что уже язык не поворачивается русскими словами - говорить о каких-то местнических, земляческих интересиках базарных торгашей, покрывать тех, кто тебе куда ближе русских этнически... много сразу возникает ограничений. Да меня из-под палки не заставишь заикнуться о "правах человека" цыганских торговцев наркотиками. Потому что мой отец подростком откапывал с советскими солдатами закопанных живьем цыган. Никто из них наркотиками не торговал. И торгаши наркотой плюют в душу, позоря память замученных. Они гадят народу, который спасал всех цыган, не обнося куском цыганских сирот.

Итак, что же выявила для меня дискуссия по идиш?

1. Настоящий язык, способный рождать высокую литературу, неразрывно связан с этническим происхождением. Вне этнической общности можно сформировать лишь условные, искусственные языки, к литературному творчеству не имеющие никакого отношения.
Можно писать замечательные вещи с использованием диалектов, но ни на чем искусственном, условном литературы не возникает. Нет у нас ни одного достойного произведения на эсперанто, на других условных жаргонах - тоже нет и не будет.

Компилировать на условных языках можно, а творить - нельзя. Поскольку сам язык создается этнической общностью для своего уникального и самобытного самовыражения.

В сущности, единственным доказательством формирования пускай самого небольшого народа - является наличие у него языка, сформированного естественным путем. Никаких других доказательств этнической принадлежности на сегодня не имеется.

Есть еще довольно зыбкая основа - религия. Потому и возникают разные сволочные проекты типа так наз. "хазарского". Однако доказывают они лишь склонность самих "проектантов" к маниакально-депрессивному состоянию и помешательству.

Кроме того, самые разъявреистые явреи проявляют нынче такое отсутствие какой-либо веры и религии... там нет ничего, кроме нравственной пустоты. После тихой травли лиц, недостаточно объевреенных по галахе, но принявших иудаизм, говорить о принадлежности по религии - бессмысленно. Это типично общинно-родовые отношения, довольно дикие для объявления их сегодня целью каких-то "толерантности" и политкорректности".

2. Языки постоянно вступают в контакты. К примеру сегодня в русском языке - нашествие экономических терминов на английском. Т.е. обмен идет постоянно. В точности такой же, как раньше греческого и латыни во всех отраслях, на немецком - в области строительства. Все-таки Эйлер, уравнение которого является предтечей всех расчетов строительных конструкций, долгое время возглавлял Российскую Академию наук.

"Поголовно грамотные" обитатели местечек - не вложили ничего, кроме жаргона. Какие-то достижения чего-то там проявлялись ими исключительно в чужой культурной, научной средах, исключительно при полном отторжении собственных этнических отличий, поскольку взять там абсолютно нечего. Естественно, в чужой инфраструктуре, в чужом комплексе отношений, т.е. при условии полной ассимиляции, полного отождествления себя с иным этносом. Местечковое кодло никаких возможностей для развития, творчества и прочего, что отличает современного человека от первобытного - не предоставляло и предоставить не могло.

3. Структурно идиш выявляет неспособность этнически переработать и превзойти языковую и культурную среду чужого этноса. Не возникает диалекта на 25% привнесенного жаргона и откровенного коверкания чужих слов.

И это подтверждает, прежде всего то, что еврейские местечки пользовались идиш, как указывают наши собеседники - на территории Польши, Украины и России. Т.е. там, где саксонский диалект в чистом виде являлся иностранным языком.

Русская знать приблизительно с той же целью использовала в это же время французский. На базе его возникло не только множество жаргонных словечек, существующих исключительно в "русском французском", но и жестких речевых оборотов. К примеру, слово "шаромыга" - от франц. "шер ами". Но это уже понятие, обозначавшее непорядочного человека, прикрывавшегося внешней "культурой".

Однако кому из русских пришло в голову видеть в таких вещах нечто больше курьеза? Да и сам по себе русский язык - настолько мощное сооружение, что выдерживает временное доминирование языков разных групп.

4. Можно привести еще массу интересных выводов, но основным будет один: нет никакого "еврейского народа". Есть шайка, кодло, связанная не этнически, не религиозно, а на общем интересе захвата чужой собственности. Последствия такого захвата их не интересуют, раз они решили противопоставить всему обществу свою "этническую" обособленность.

Никаких явреев в России не останется. Слишком нагло и назойливо лезли в глаза окружающим, слишком много лгали, пакостили и воровали. Эти люди без языка, культуры, не связанные этнически - легко ассимилируются. При условии, что будут жить как все, отвечая за свою Родину перед потомками. Не бегая от ответственности, не выставляя каких-то мелких претензий, не покрывая свое кодло.

В России уничтожена графа "национальность", введенная местечковыми деятелями после октябрьского переворота, поэтому все, кто раскрывает рот в общественном месте, должны говорить с гражданских позиций. Это и литературу приподнимает сразу на порядок. А тем, у кого нет гражданских позиций - надо заткнуться.

Однако у нас ведь у каждого есть и кое-что личное. Понимаю, что лично каждому хотелось бы повыковыривать, растопырить пальцы, мол, такой народ представляю, что все должны упасть и рыдать! Перед зулусами каждый местечковый может корчить из себя прямого потомка Моисея. А в России надо помнить, что являешься представителем мелких лавочников без собственного языка и культуры. Но именно в России можешь стать равным всем, если будешь приличным человеком.

История с идиш - весьма поучительна! При правильном ее понимании, каждый местечковый может осознать свое "историческое место". Это открывает широкие возможности не гадить, прежде всего, самим себе в душу! Ведь на самом деле, ничего за этой душой не присутствует, кроме Великого Русского языка. Это позволит обрести совесть, способность СОпереживать и... любить.

Любить-то можно ведь только нечто настоящее, не из пальца отсосанное. Такие дела...

©2005 Ирина Дедюхова. Все права защищены.