Огурцова на линии

Каждый из нас знает, что может полагаться лишь на самого себя, хотя все мы живем в государстве, имея на своем содержании огромный аппарат силовых ведомств и структур. Мы давно привыкли обходиться своими силами, предпочитая не зависеть от действий правоохранительных органов и  прокуратуры. Говоря по-русски, нормальные адекватные граждане России давно не желают «иметь дело» с этой… так сказать, «социальной группой» нашего с вами населения.

Мы прочно забыли те недавние времена, когда, выполняя требования пожарных, всей страной жили за обычными деревянными дверьми и не сбивались на очередной домофон и видеокамеру перед подъездом.

Но разве кто-то из нас может предположить, будто эти «государственные люди», живущие за наш счет, - хоть в самых ничтожных аспектах своей деятельности могут следовать нашим интересам?.. Неужели столь «противоправны» эти наши интересы? Почему они вдруг перестали совпадать с интересами этой «социальной группы»? Ее "высокие нравственные принципы" - с утра и до вечера на советский манер пиарят детективные сериалы... и каждый день приходят новости об очередных скандалах, обнародующих истиные принципы работы силовых ведомств и структур.

Вот и приходится выделять любую "социальную группу" лишь на противопоставлении ее интересов - интересам всего общества. Так почему же простой гражданский «интерес» к элементарному правопорядку хотя бы на улице – воспринимается этой «социальной группой»… с какими-то непомерными моральными претензиями ко всему обществу и полнейшей инфантильностью в отношении вопиющего уличного разбоя?

И чем больше данная разложившаяся, предавшая основы собственной профессии "социальная группа" отдаляется от естественных потребностей всего общества, демонстрируя некое "право" на агрессивное морализаторство, - все мы начинаем чувствовать себя в их присутствии... мягко говоря, неуютно, все более незащищенно.

Поэтому уже не удивляет, когда министр внутренних дел Рашид Нургалиев позволяет себе на публике жестко дифференцировать интересы всего общества - и ряда «социальных групп», выделенных им весьма условно. Он даже не считает нужны скрывать собственную лояльность интересам достаточно узкого круга лиц, личную зависимость от которых он считает возможным навязывать "обычным гражданам". Он будто не замечает", что его "социальной группой" с циничным глумлением нарушается основной принцип права - все граждане равны перед законом.

Он подчеркнул, что от действий бандитов сегодня страдают не только представители органов власти и силовых структур, но и духовенство и обычные граждане, в том числе дети.

Нургалиев отметил важность образования и патриотического воспитания молодежи как формы, активно влияющие на формирование мировоззрения молодых людей.

Уже писала по поводу этого неординарного выступления министра внутренних дел, открыто обозначившего круг тех "социальных групп", права которых он считает приоритетными перед правами простых граждан. Ему даже в голову не приходит, что вообще-то отмеченные им лица - вообще никак не "страдают" от действий бандитов.

Да и "страдания" их давно похожи на междоусобицу - "милые бранятся - только тешатся!" Поскольку мотивация всех этих "представителей органов власти и силовых структур" в отношении так называемых "бандитов", захватываемых исключительно "грузом 200", - слишком мутная и неочевидная для простых граждан.

Что, разве господин Путин, развязав в интересах собственного избрания на пост президента страны очередную кровавую бойню на Кавказе, - хоть в чем-то пострадал от действий бандитов?.. Да он сыром в масле катался после всего, что там натворил! Эти самые "бандиты" как раз в его случае погибли отнюдь не даром.

Но с того времени прошло достаточно лет и кровавых событий, чтобы подобное выступление не покоробило... уровнем нравственного развития господина Нургалиева. Ему даже в голову не приходит, что от заявлений вроде "мочить в сортирах" и наглых заигрываний правоохранительных органов с бандитами в виде их пламенной дружбы с "диаспорами" после демонстративных публичных убийств и вызывающего разбоя - страдать-то будут самые беззащитные!

После Буденновска, Беслана, Кизляра - уже не просто "некрасиво", а вообще омерзительно с точки зрения нормального человека, когда в речи здорового мужика, запросто принимающего на рабочем месте позу лотоса, - дети упомянуты где-то в конце, а на первом месте перечисляются самые защищенные, самые развитые физически, пользующиеся неограниченным административным ресурсом, не говоря о сопутствующих материальных благах, - "социальные группы".

Сегодня увидела в новостях сюжет с министром Нургалиевым, который неожиданно вспомнил, что экстремистов у нас все же с наибольшей вероятностью обнаружения - следует искать в Северо-Кавказском…этом самом, короче. Все лето он искал экстремистов в Поволжье, потом вспомнил.

Бывало иной раз захочется рыжиков найти, чтоб в маслице пожарить… а в лес-то идти неохота. Ну, значит, нарочно идешь к брату с корзинкой. Меня как невестка с корзинкой увидит, так делает вид, что не замечает. А я нарочно стараюсь ей глаза намозолить. Сижу, молчу, корзинку выразительно рассматриваю… Мне торопиться некуда, у меня подписка о невыезде.

Так ведь она в сердцах вытащит мне все свои рыжики, чтоб только я с глаз убралась. Все потом мне говорят: «Да где ж вы столько рыжиков набрали, Ирина Анатольевна?» А я им и говорю, что места надо знать!

* * *

…Долгие годы меня тревожит одна сцена, показанная по Первому каналу в момент штурма центра на Дубровке, да-да, после захвата заложников печального известного  спектакля «Норд-Ост».

«Норд-Ост» — мюзикл по роману Вениамина Каверина «Два капитана», поставлен в Москве авторами либретто и музыки мюзикла, продюсерами Алексеем Иващенко и Георгием Васильевым, существует с 2001 года. Первый российский мюзикл мирового класса с бюджетом около 4 миллионов долларов. После теракта на Дубровке 2002 года, состоявшегося во время показа мюзикла, существует преимущественно в гастрольной версии вместо регулярных выступлений.

Тогда был просто психологический шок. И от самих событий, и от той беспрецедентной «информационной кампании», призванной доказать всем, будто пустить отравляющий газ, уничтожив террористов и часть заложников, среди которых были дети, – это и было единственно правильным в данном случае решением.

Нет, я, конечно, не могла пройти мимо таких многозначительных «деталей», доказывавших, что участвовавшие в захвате заложников девушки накануне купили на московских рынках замечательные сапожки, явно не рассчитывая в них погибнуть.

Безусловно, я не могла не заметить основной цели «операции по спасению», при которой сохранению жизни заложников уделялось самое незначительное внимание, а все оперативные средства были направлены на то, чтобы любой ценой умертвить террористов, сидевших вместе с захваченными людьми. Чтобы те не смогли ответить на вопросы, тревожившие все общество.

Но тогда… слишком много «оперативной памяти» в сознании занимал эпизод – с издевательствами и убийством пленного солдатика из показанного по телевидению сюжета о тех, кто захватил центр на Дубровке. Столько лет прошло, я до сих пор вижу непостижимую для меня картину: измученному затравленному человеку склеивают рот скотчем… этот взгляд невыразимого ужаса... проникающий через ладони, зажимающие рот, нечеловеческий вой... когда "главные герои" ролика с ненормальным глумлением отрезают гениталии бьющейся в конвульсиях жертве…

Именно таким запомнилось "становление" господина Путина «во власти»... Интересно, а сколько тогда было Рашиду Нургалиеву, только сейчас решившему предложить обществу свои услуги в подборе караоке и перлюстрации содержимого домашних компьютеров? Понятно, что это уже был тогда вполне взрослый сложившийся человек.

Думаю, что и тогда он уже знал об этом эпизоде времен разгрома центра на Дубровке – куда больше всех зрителей Первого канала, включая меня. Наверно, именно поэтому его и выдвинули на пост министра внутренних дел.

… Прошли годы, а когда господину Путину пристала пора вновь пробиваться на высший пост в государстве, - начинается наглый уличный разбой. Однако нас уже не возьмешь голыми руками, во всех школах на наши деньги организована вневедомственная охрана, мы готовы к любым провокациям на дому – поэтому убийства теперь проходят прямо на улицах.

Но «экспериментальные площадки» типа станицы Кущевской, где тоже нет ничего нового для нас в откровенном сращивании преступности и правоохранительных органов под крылышком спецслужб – показывают, что мы давно имеем дело с людьми, котором не просто плевать на наши гражданские права, но и на саму нашу жизнь.

А уже после этого я прохожу свои круги ада, полностью осознавая, что в задачу людей, с которыми имею дело в лице работников прокуратуры и ФСБ, – входит вовсе не пресловутая "борьба с экстремизмом", а в точности такое же уничтожение меня как человека, мало чем отличающееся от той давней сцены на Первом канале: заткнуть рот и кромсать по живому в свое удовольствие.

И при этом они "все понимают"! Но считают это возможным и даже... необходимым, поскольку давно существуют на наши средства – в параллельном измерении, считая себя вправе так поступать с теми, кто их кормит.

Постоянно возвращаюсь мыслями к своему делу, поскольку только суд, тянувшийся все лето, последующий приезд господина Нургалиева за моим приговором – стал тем необходимым пазлом всей сложившейся мозаики с «телепередачей» Первого канала времен трагедии на Дубровке.

Повторю, что у меня не было никаких иллюзий по поводу того, что к открытому суду надо мной эти господа подготовились весьма плохо. Расчет был исключительно на то, что со своим делом я так и не ознакомлюсь, они успеют меня уничтожить задолго. Иначе как могло уголовное дело, открытое в ноябре 2010 года на 90% состоять из статей и комментариев к ним, причем, без всякого анализа, - написанным с марта по май 2011 года? Это вообще для чего делалось?..

"Не ждали" меня не только чеченские «заявители», разными способами уклонившиеся от явки в суд, но моего явления явно не ожидало и государственное обвинение, предпринимавшее совершенно дикие способы «заполнения» судебных заседаний. В том числе, и явлением какого-то местного чеченца, который о происходящем ничего не знал до июля 2011 года, но типа был "невероятно возмущен" моим «преступлением», суть которого ему также была неизвестна.

В этот момент я думала вовсе не о себе, со мной мне все было ясно задолго. Я и следователю Сахабутдинову заметила после обыска, что теперь им не удастся убить меня или дочь, свалив все на происки «чеченской диаспоры».  Этот путь они отрезали себе сами. А на счет «других путей», типа насильного помещения в психиатрический стационар, которые они уже отработали в Кущевской до блеска и считали куда более «чистенькими»… так на все воля божья.

Но наше "мирное-мирное" время все же характерно тем, что сколько не живешь, а есть ряд вещей, которые выкинуть из памяти невозможно. Все эти годы у меня так и стоял перед глазами эпизод с мучительством безымянного солдатика, брошенного на истязания изуверам... Поскольку никакое "мирное время" не дает забыть о небольшой проблемке с пленочкой, «случайно попавшей» на Первый канал.

Как все понимают, такие пленки «случайно» на телевидение не попадают. А уж коли все-таки попадают, то не демонстрируются столь же "случайным" образом на всю страну. Тем более, в период операции, разрабатываемой ФСБ.

И какой же вывод сегодня могу сделать я, когда ко мне в палату накануне операции врывались вовсе не чеченцы, требуя «убираться отсюда». А по телефону мерзости кричали – тоже не чеченцы, тащили в психушку и шарили по шкафам - тоже не чеченцы. В моем деле эти самые чеченцы – вполне подневольные и безынициативные статисты, это ведь я заметила сразу. А посему у меня все же вопрос по той давней пленке: кто дал приказ снимать подобный ужас?

И сегодня, когда я прохожу все свои круги ада, мучивший меня все эти годы вопрос... стал чисто риторическим. Однозначный ответ я получила в самом фарсе своего «уголовного дела». Замечу, что именно мое уголовное дело полностью выявляет, что публичные убийства 2010 года, экстремистские провокации против мирного населения, тот самый националистический дебош в детском лагере «Дон» - все это совершалось при полной гарантии безнаказанности, намеренно, чтобы утопить в крови любой протест по поводу разнузданной уголовщины.

Именно так в очередной раз, по накатанному сценарию господин Путин планировал вернуться во власть -  как наш «спаситель», вновь на чужой крови.

В результате террористического акта по официальным данным погибли 130 человек, в том числе 10 детей. Из числа погибших заложников 5 человек были застрелены до штурма, остальные скончались уже после освобождения[61].

В ходе штурма применялся специальный газ для усыпления членов террористической группы. 27 октября 2002 года главный врач Москвы Андрей Сельцовский заявил, что «в чистом виде от применения таких спецсредств не погибают».[62] По словам Сельцовского, воздействие специального газа только осложнило ряд губительных факторов, которыми подверглись заложники в условиях, созданных террористами (стрессовая ситуация, гиподинамия, отсутствие еды и т. п.).[62]

30 октября 2002 года министр здравоохранения России Юрий Шевченко сообщил, что в ходе операции по освобождению заложников использовался состав газов на основе производных фентанила.[63] В декабре 2002 года Министерство здравоохранения России официально отказалось сообщить данные о свойствах газа, применённом во время операции.[63]. Министр здравоохранения России пояснил, что «сведения, раскрывающие средства и результаты разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности» являются государственной тайной, а «государственными органами, наделенными полномочиями по распространению сведений, отнесенных к гостайне, являются Минобороны, ФСБ, ФСО, МВД, ФПС, ФАПСИ, ФСПП».[63]

20 сентября 2003 года президент России В. В. Путин заявил на встрече с журналистами, что «эти люди погибли не в результате действия газа», который, по его словам, был безвредным, а стали жертвами «ряда обстоятельс тв: обезвоживания, хронических заболеваний, самого факта, что им пришлось оставаться в том здании».[64].

Но для меня лично его политические «игрища» и многолетняя откровенная ложь - дело уже второстепенное, больше всего меня сегодня без ножа режет на куски разгадка – той полной уверенности в абсолютной безнаказанности главного садиста из рекламного ролика о необходимости совершения массового убийства на Дубровке.

Эта его уверенность, дебильное ржание и конвульсии брошенного на произвол изуверу - солдата, который был чьим-то сыном, мог бы стать чьим-то отцом… мучили меня долгие годы.

А теперь… теперь мне даже не нужны титры «снято по заказу…», поскольку я видела в точности такое же выражение патологических садистов и вполне аналогичную уверенность в безнаказанности - не только у следователей, но и у «экспертов».

* * *

Все эти годы я мучилась вопросом: как такое стало возможным при мне, живой?.. А эти господа... ничем не мучались, они изначально были уверены в своей правоте.

Странно, что люди, выбравшие своей профессией филологию, упорно молчавшие, когда все общество захлестывали волны неверия, когда сам язык умирал, поскольку в жутких конвульсиях из него уходила душа, неспособная вынести изуверства лжи... именно сейчас обложились словарями, пытаясь в уголовном преследовании сограждан... научить взрослых людей... говорить по-русски.

Филоло́гия (от др.-греч. φιλολογία, «любовь к слову») — название группы дисциплин (лингвистика, литературоведение, текстология и др.), изучающих культуру через текст.

Сегодня впору по так называемым "экспертам" - изучать, куда может завести человека отсутствие внутренней культуры. Дают ли себе эти граждане полный отчет, что сами совершают преступление? Ведь и их "экспертизы" - это в точности такой же садизм, в точности такая же попытка залепить чужой рот скотчем.

Лингвистика (языкозна́ние, языкове́дение; от лат. lingua — язык) — наука, изучающая языки. Это наука о естественном человеческом языке вообще и обо всех языках мира как индивидуальных его представителях. В широком смысле является частью семиотики как науки о знаках.

Сознание, что того солдата зверски убивали специально, чтобы ужаснуть всех нас с Первого канала в нужный момент... одна из тех "истин", с которой бы я предпочла не знакомиться в этой жизни. Но все же главный вывод об абсолютной идентичности ситуации, о накатанных приемах, от которых наши спецслужбы уже не могут отойти - ждал меня при "очной ставке" с экспертами, в момент их допроса в суде.

Похоже, только тогда до них начало доходить, что происходящее касается не столько меня, сколько их самих. Нормальному человеку надо сделать над собой ряд усилий, участвуя в мучительстве другого человеческого существа. И последствия подобных "усилий", скорее всего, окажутся необратимыми. Поэтому в данном случае все же куда безопаснее быть "жертвой обстоятельств", нежели... палачом.

Я чувствовала их личную озлобленность против меня, поскольку в их планы вовсе не входило давать пояснения в суде о том, как они решили распорядиться своими "профессиональными навыками". Им-то пообщали залепить мне рот скотчем, уже и новости вышли с заголовками "Огурцовой перекрыли линию"... а тут приходится доказывать в суде никак не доказуемые бредовые гипотезы, выявляющие... что, пытаясь уничтожить другого, - прежде всего, уничтожаешь себя самого.

Лингвистика никак не может включать в себя подобные судилища и "экспертизы", это всего лишь наблюдение, регистрация и описание фактов речи; выдвижение гипотез для объяснения этих фактов; формулировка гипотез в виде теорий и моделей, описывающих язык; их экспериментальную проверку и опровержение; прогнозирование... речевого поведения.

Более всего, конечно, умиляли попытки отойти от обстоятельств, в которых проявились эти самые "факты речи", как будто... у всех вокруг рот давно залеплен скотчем, а сами "эксперты" имеют дело с "мертвым языком". Странно, но эти люди будто не понимали, какие чувства может испытывать человек, когда на его глазах истязают ребенка, пытаясь вдобавок цинично оболгать жертву насилия -будто "она проявляла желания, несвойственные ее возрасту".

И больше всего, конечно, "экспертам" доставило хлопот слово "ублюдок", сказанное мною в отношении лиц, надругавшимся над российским флагом, оравшим "Россия будет нашей!", терроризировавшим детский лагерь... Будто сами "эксперты" никогда прежде не имели дела с русским языком, будто сами ни разу в жизни не матерились, не употребляли ни одного "скверного" словечка. Именно поэтому они вдруг поняли, что имеют полное право карать незнакомого человека, влезая в чужой блог, шарясь по чужим карманам.

Ублюдок (Словарь Ожегова) - Непородистое животное, помесь; Человек с низкими, животными инстинктами, выродок; Незаконорожденный ребенок

Другие словари дают куда более неоднозначное толкование самого экстремистского в истории русского языка слова.

УБЛЮДОК (Толковый словарь В.Даля)

м. ублюдень. выродок, тумак, помесь двух видов животных; от кобылы в осла: лошак; от ослицы и жеребца, мул; от волка с собакой: волча, волкопес, волчек; от лисы и собаки: лисопес, подлисок; от разных пород собак: болван, от русака я беляка, тумак; полумощник, полуглухарь, от мошника и полюха; полуканарейка, от канарейки и чижа, и пр. См. болдырь. | Ублюдок, растенье марьин корень меньшой, Paejnia hibrida.

Тут, короче, понимай, как хочешь! От болвана - до канарейки. Без "эксперта" и не определить, где ж тут "уголовное преступление". Вернее, всем понятно, что уголовное преступление совершенно в другом месте, но ведь хочется-то, чтоб было именно в этом.

И до участия наших экспертов в "борьбе с экстремизмом" - никто и не догадывался, на каком уголовном языке мы все общаемся! Говоря по-русски, мы все, господа, - потенциальные или явные уголовники!

Только спрашивается, зачем нам в таком случае - филологи? Чтобы разъяснять в суде, какое это преступление - выражать свои мысли и чувства на родном языке?.. Пытаться залепить нам рот скотчем и придержать нас за ноги?..

Наши "эксперты", в отличие от нас, не только никогда не ругались, не испытывали негативных эмоций, элементарного сочувствия, но они и воспринимают все вокруг - шиворот-навыворот. Надо отметить, что они вообще не способны ничего воспринимать, кроме неких несвязных "фактов речи", разумеется, "уголовного" характера.

Они и фильмов не смотрят по этой причине. А если и смотрят какие-то фильмы, то не понимают их содержания. Ведь зачастую в фильмах идет речь о тех... кого сейчас не принято называть вслух на русском.

Обзор фильма «Ублюдок» Кейт (Франка Потенте) – героиня фильма, красивая женщина, задержавшись на вечеринке, возвращаясь поздно вечером домой, засыпает на перроне станции метро. Очнувшись, Кейт обнаруживает, что станция закрыта, а последний поезд, который подходит к станции, везет ее в неведомую черноту тоннеля, чтобы остановиться в кромешной темноте и наполнить сердечко женщины неописуемым ужасом. Кто-то скрывается в глубинах витееватых тоннелей метрополитена, кто-то уродливый, охочий до незваных гостей…

Все, кроме "экспертов" тут же понимают, что в неведомой черноте тоннеля скрывается никто иной, как... этот самый. Охочий и все такое. Что характерно, у нас таких не тащат на психиатрическое освидетельствование, не суются к ним с толерантностью, не раздают бейджики "А я такого, как Путин, хочу!" Ведь даже "эксперты" внутри себя знают, что ничего хорошего не бывает, когда такое чего-то захочет.

Железные двери, решетки, вневедомственная охрана, газовые балончики и даже мобильные телефоны - это сегодня обычные меры предосторожности от... ублюдков, о которых только почему-то сами "эксперты" не имеют понятия. Но зафиксированные ими "факты речи" все же вызывают нескрываемый негатив, ведь не могут же он сами не понимать, что в русском языке давно имеется подходящая "форма речи" и для их поведения.

Посмотрим небольшой отрывок из передачи Первого канала "Пусть говорят" про избитого пермского мальчика и его отца. Заметим, что ни ведущий передачи, ни народная артистка, ни, естественно, сам героический отец, спасший сына от ублюдков, - не могут найти для них иной формы речи.

Get the latest Flash Player to see this player.

Выбор формы речи по поводу уголовного преступления - это прерогатива самого носителя речи, отражение его личной культуры. Это вовсе не является "экстремизмом", в отличие от того, что эту самую "форму" спровоцировало. Кстати, любая попытка залепить рот скотчем, заставить слушать вальсы-романсы, проходить принудительные психиатрические освидетельствования и суды - это ничем не прикрытое скотство, а люди, которые этим занимаются с охотой... - уж сами должны понять, кем им именоваться наравне с теми, кого они заставляют на камеру ножиком орудовать.

Эта форма речи определена в русском языке задолго до нас, зафиксирована неоднократно, поэтому ни одному "эксперту" Америки здесь не открыть.

...Говоря по-русски, все иные слова в рассматриваемых случаях -будут лишь оправданием того, что оправдывать никак нельзя, иначе жизнь превратится в ад.

©2011 Ирина Дедюхова. Все права защищены.

Комментарии (67) на “Говоря по-русски…”