Огурцова на линии

Предпоследний раз растворно-бетонный узел на стройке в центре города я видела осенью 1964 г., мне тогда исполнилось почти пять лет. Полагала, что никогда уже не увижу эти башни, отпускные бункеры. Но в последний раз я видела подобные узлы в Ижевске и посреди Москвы — буквально на днях.

Турецкие бетонно-растворные узлы посреди Ижевска

И «вся жизнь, замешанная круто в неповторимости своей», как сказал не помню кто, начала прокручиваться к давно забытым временам...

Я помню, как той холодной осенью 1964 г. мы с папой проверяли вторые смены. Он заезжал за мной на газике в садик, и мы ехали в моросящий холодный сумрак. В свете лампочек в жестяных отражателях, качавшихся под порывами ветра, я видела бегущих, прикрывающих головы от дождя людей. Это первая смена спешила занять места на ночевку в бетоно-растворном узле. На вокзал ехать было бессмысленно — вокзал был переполнен, как в войну. Не хватало коммуналок, общежитий и даже бараков. До сих пор один из микрорайонов Ижевска носит название «25 бараков». А таких районов было множество.

Папа кричал: «Механический завод!» К нему подбегал бригадир, получал наряд. Заводчан можно было сразу определить по одежде. На стройку они приходили в своей одежде, на стройке им выдавали, в лучшем случае, верхонки. Многие не успевали переодеться после заводской смены, но в бытовки их не пускали. В бытовках спала первая смена строителей...

Ежась в мокрых телогрейках, строем уходили с командирами солдаты стройбатов, с овчарками загоняли в крытые грузовики заключенных, на милицейских воронках уезжали в КПЗ пятнадцатисуточники, а за элтэпешниками (ЛТП — лечебно-трудовой профилакторий) приезжали крошечные автобусы с красным крестом... Свободные фраера смотрели на них с завистью — ночлег им был обеспечен...

...К середине 50-х годов прошлого века был завершен первый этап послевоенного восстановления экономики страны. Сложной стратегической задачей перед государством встал тяжелейший жилищный вопрос. Массовое перемещение населения из деревни в период послевоенного подъема промышленных предприятий — резко увеличило потребность в благоустроенном городском жилье.

Потребность в жилье оставалась острейшей проблемой еще со времен эвакуации, поэтому до начала 50-х годов на уровне государственных запретов даже создавались искусственные препятствия для возвращения граждан из эвакуации, вызванные общей нехваткой жилых помещений на бывших временно оккупированных территориях. Однако после индустриального подъема конца 40-х годов жилищная проблема стала первоочередной государственной задачей, поскольку приняла повсеместно масштабы народного бедствия.

Было очевидно, что эта задача не может быть решена быстро и эффективно в рамках прежних проектных, технологических и производственных подходов. Хотя еще в середине 30-х годов в СССР была внедрена наиболее прогрессивная и нынче технология монолитного домостроения — метод подъема этажей, но ни качество, ни производительность труда не позволяли по-настоящему решить проблему.

Государство, имевшее в этот момент минимум средств на социальное развитие, в условиях практически исчерпанных ресурсов производительности труда, решает впервые за свою историю использовать материальные факторы заинтересованности всего трудоспособного населения, а, кроме гражданских лиц, задействовать для выполнения поставленных задач собственные Вооруженные Силы.

Поскольку при проектировании первых массовых серий жилья существовавшие пожарные нормативы уже были нарушены сокращением лестничных маршей и площадок, мест общего пользования — еще на этапе эскизного проекта было принято решение заменить все несущие конструкции несгораемыми материалами. У страны не было тогда нефтедолларов, но, тем не менее, было решено убрать со стройки многодельные и неэффективные «мокрые процессы». То есть навсегда отказаться от монолитного железобетона, качество которого проконтролировать должным образом на стройплощадке невозможно.

Возросшие требования к грузоподъемной строительной технике, ее материальной базе, потребовали приступить к реформированию всей строительной отрасли, перейти к ее полной индустриализации. Причем, в отличие от невнятных и туманных нынешних реформ, цель осуществляемой перестройки была понятна всем — от начальника треста, до сторожа-пенсионера: добиться использование на строительной площадке изделий и конструкций наиболее полной заводской готовности, что позволило резко поднять качество и надежность жилья при одновременном снижении общей квалификации кадрового состава строительных рабочих.

Из занятых на производстве лиц, нуждавшихся в жилье, формировались строительные бригады, где руководить рабочими в качестве бригадиров, мастеров, прорабов становились такие же бездомные строители. Все они выходили во вторые и третьи смены возводить собственное жилье, поскольку на заводах был двухсменный график работы. Но по результатам гласного предварительного распределения — каждый заранее знал номер будущего дома, планировку зарабатываемой на такой основе квартиры и ее номер. Подобная практика не только полностью исключала элементы социальной несправедливости, но и помогала снимать само социальное напряжение, вызванное, в первую очередь, невыносимыми бытовыми условиями проживания граждан. Это давало не просто надежду, а твердую уверенность в будущем.

В дневные смены на строительные площадки выходили армейские подразделения, так же руководимые военными, имевшими гражданские строительные профессии. Многие строительные подразделения были преобразованы в военные части, занимавшиеся приемом и обучением пополнения не только в составе общевойсковой подготовки, но и строительным гражданским специальностям. Это не составляло особого труда, поскольку весь инженерно-технический персонал строительной отрасли со времен усатого товарища кавказской национальности рассматривался своеобразным кадрированным полком. В связи с внедрением новых технологий были в значительной мере переработаны учебные программы строительных вузов и техникумов...

«Не надо идеализировать советское время! Вы вспомните, как вы жили тогда!» — брызгая слюной, кричат люди самого крупного калибра, хотя вокруг уже подрастают три поколения, рожденные в безвременье. Но как отказаться от памяти? Как зачеркнуть лучшие годы, надежды?.. И разве корректно сравнивать то время и это? Все же масипусенький прогресс должен иметь место или как? Корректнее сравнить наше настоящее с тем, что мы бы имели, если бы основные бюджетообразующие отрасли не прибрали в частный карман люди, которым очень страшно подумать, что светило бы им за подобное бесчинство в советское время.

Уж не нынче обзывать Никиту Сергеевича Хрущева — «Хрущем», не нынче судить его за когда-то сказанное излишне и стукнутое ботинком в те времена, когда за десять лет была решена проблема с жильем огромной, раздавленной горем и нищетой страны. Нам ли суфлерами отвечать нынче за него, раз не можем ответить за то, что сегодня без всякой войны 63% населения России нуждается в улучшении жилищных условий, а наше правительство без стеснения прикидывает вслух, что решить жилищную проблему Россия сможет лишь... через сорок лет. Столько у нас сегодня не живут, в особенности, граждане без элементарных жилищных удобств.

Отовсюду нас призывают оглянуться во времена усатого товарища с лицом кавказкой национальности, где нас не было и больше никогда не будет. Лишь бы только мы не начали жить своей жизнью, в настоящем, бережно относясь к своему времени, которое никто не проживет за нас. Лишь бы мы не догадались, что бы этот кавказский товарищ сказал о нынешних правительственных господах, которые полагают, будто критерием эффективности «национальных программ» может быть готовность «поучаствовать» в них заграничных ростовщиков.

И это при том, что самим в родной державе Стабилизационный фонд вложить некуда! А уж настолько в кудрявой безусой голове вару нет, что только на процентах на такую немерянную денежку теряем больше, чем вкладываем в медицину, образование и жилищное строительство.

Действительно, страшно подумать, куда бы за такие фортели отправил нас товарищ Сталин кайлом махать совместно с господами из правительства, которых мы отчего-то стесняемся поправить.

Да, неказистыми получились первые кирпичные и панельные домики, ставшие когда-то для многих людей спасением. Война раз и навсегда подвела итоги многим задумкам о немедленном устройстве городов-садов невиданной архитектуры. Когда половина страны в руинах, а другая половина теснилась в бараках с тараканами, клопами и блохами, когда совершенно реально стояла угроза вымереть от туберкулеза и прочих прелестей, сопутствующих всякой войне, — совершенно иначе воспринималось критикуемое ныне партийное постановление от ноября 1955 г., осудившее «архитектурные излишества» и «украшательство».

По сути, все времена одинаковы. И тогда, знаете ли, в условиях всенародного бедствия некоторые заслуженные товарищи не стеснялись справлять новоселье в роскошных классических зданиях с портиками и колоннадой, фигурной лепниной и отделкой натуральным камнем. Вот против этого и было направлено то самое злополучное постановление.

Индустриализация строительства позволила поднять производительность труда на 300% в целом по стране, а унификация изделий и переход на заводской выпуск — сократили почти на 60% стоимость строительной продукции. По 15 миллионов семей в год переезжали в новые дома, рожали детишек, с надеждой думая о будущем... И верили, что в будущем все мы окончательно станем любимыми детьми своей страны.

Кто же мог тогда предсказать, как уныло станут тянуться нынче правительственные заседания, когда министры «экономического блока» лениво отнекиваются от смешного повышения ВНП на 15%? Не где-то в центральной Африке, а в богатейшей стране мира, при ценах на нефть, зашкаливающих все разумные представления... И ветшают, приходя в негодность, наши флагманы строительной индустрии — ДСК... Слишком современными и мощными они оказались, чтобы кто-то из нынешних «эффективных собственников» мог захватить их сразу. Пилят на части. Пилят, пилят... А они все стоят и стоят. Без дела.

Решение жилищной проблемы путем неожиданного расцвета монолитного домостроения

Нынче напрямую через государственные структуры настойчиво протаскиваются технологии монолитного домостроения, снятые в СССР еще в середине 30-х годов, — как исключительно передовые и не имеющие аналогов в мировой практике. Объем строительной продукции упал в 16 раз, ее стоимость возросла только по прямым подсчетам Госстроя — в 63 раза, но это отчего-то не останавливает ровным счетом никого. Свои ДСК банкротят, строительные тресты не загружены, а площадки с подведенными коммуникациями и выполненным сносом получают турки, югославы, албанцы и прочие строители «made in», пришедшие к нам нынче с ностальгическими производственными прорывами начала 20-го века. Эти юркие люди, в любом городе нанимающие бомжей и синюх, никогда не слышали про технологии подъема этажей. Они вообще уверены, что в России живут одни богатые идиоты, которые сами строить совершенно не умеют. Похоже на то.

Так, как строят они, мы действительно не умеем строить. Все-таки еще слишком много людей, которые помнят, что подобным образом нам буквально 10 лет назад никто не позволил бы строить жилье.

Сколько же вывалилось с незащищенных жутких этажей Москва-Сити нанятых турками рабочих? Стоит лишь поинтересоваться у работников офисов напротив. Похоже, они сбились со счета. Люди гибнут и под рушащимися до приложения полезной нагрузки перекрытиями, некоторые случаи просачиваются в печать, но строят они, а не мы. Они нанимают наших рабочих, которые возвращаются к нам в лучшем случае инвалидами. Подрядчики «made in» легко и охотно перенимают милую отечественную особенность, возникшую в условиях, когда вовсе не трудовые заслуги поднимают нынче людей к вершинам богатства и власти, а умение прогнуться и неразборчивость в средствах. С такой же легкостью иностранцы перенимают простоту складывающихся отношений, когда можно не считать за людей тех, кто готов работать и за кусок хлеба. И те, кто привел их сюда, вышибив кусок хлеба из рук тех, на обучение которых потрачено немалое количество отечественных средств, не понимают, что иностранцы демонстрируют вовсе не отсутствие уважение к нам. Никто из них не преминет глумливо подчеркнуть, что находится здесь за сравнительно небольшую денежку, что люди в руководстве нашей отрасли, чиновники, занимающиеся землеотводом, стоят сегодня в России очень недорого. Они вполне по карману любому, кто сразу после сдачи уедет отсюда навсегда, чье иностранное гражданство — лучшая гарантия молчания.

Сегодняшнее обилие фильмов, книг, публицистических выступлений о том, что кавказский товарищ поступал нехорошо, что всем надо ежеминутно помнить об этом, думать только об этом и ни в коем случае не сомневаться в том, что никаких причин подобных поступков нет и быть не может — давно вызывают лишь одну настойчивую мысль. Полагаю, весь инженерно-технический персонал разрушаемых на государственном уровне отраслей думает о том же, о чем теперь постоянно думаю я: «А чтобы сделал товарищ Сталин с руководством моей отрасли? Сразу бы расстрелял как иностранных шпиков? Или заставил бы для начала восстановить разрушенное производство? И что бы он спросил про нынешний пир во время чумы своего товарища Жукова?»

Страх, разлитый по сытым лоснящимся лицам, клубящийся по закоулкам административных зданий, — каждой черточкой вопит только об одном: «Лишь бы никогда никакой усатый товарищ ни о чем не спросил товарища Жукова, задумчиво глядя поверх макушки нынешних фигурантов в сторону Беломорканала!» Ну, что касается жилищного строительства, то товарищу Вышинскому для эмоционального выступления с требованием десяти лет без права переписки для всех «подлых наймитов иностранных разведок» было бы вполне довольно Постановления Государственного комитета Российской Федерации по жилищной и строительной политике от 02.02.98 N 18-11.

Знаете, после того, что было сделано со всеми нами, с нашими детьми по этому документу, я первой отвечу бурными, несмолкающими аплодисментами товарищу Вышинскому, даже если авторов этого Постановления расстреляют публично, детей сдадут в спецприемник, а жен отправят на лесоповал. Мы с нашими детьми прошли такой лесоповал в мирное время за все хорошее, что не способны даже на сочувствие людям, предавших всех нас и дело собственной жизни.

Да, все началось с этого Постановления, когда прямо по нему была запрещена привязка отечественных серий, были остановлены ДСК, лишены работы крупные тресты. Называется это Постановление «О ТЕПЛОЗАЩИТЕ СТРОЯЩИХСЯ ЗДАНИЙ И СООРУЖЕНИЙ».

Тихой сапой этими предателями в угоду производителям импортных теплоизоляционных материалов были внесены в СНиП II-3-79 «Строительная теплотехника» пресловутые изменения N 3. В нарушение нормального теплотехнического расчета были вставлена одна табличка. Никчемная табличка, дававшая совершенно дикие значения: по ней получалось, что можно зачеркнуть не только советский период, но вообще всю историю строительства в России со времен царя Гороха, ориентируясь исключительно на «страны Северной Европы». Да-да, те самые страны, где прошедшие недавние обрушения покрытий свидетельствуют лишь о том, что там так и не научились учитывать снеговую нагрузку. По табличке получалось, что кирпичные стены мы делали неправильно, их толщина из сплошного кирпича получалась теперь равной... 4 метрам. А стеновые панели крупнопанельных зданий по стандартам Северной Европы нам надлежало делать, оказывается, толщиной в полтора метра. Иначе никак. Иначе не удастся на сэкономить аж 20% теплопотерь.

К концу 80-х СССР перешел на выпуск трехслойных панелей, тройное остекление, что решало все проблемы ресурсосбережения. Но по Постановлению принялись немедленно останавливать ДСК, начиная именно с цехов нестандартной оснастки, отрезая пути к развитию.

Казалось бы, в таких условиях естественно обратить внимание на модернизацию собственного производства теплоизоляционных материалов. Но пускай отечественные производители расскажут, как банкротили и уничтожали их в угоду иностранцам.

Постановление находилось не только вне принятого нормативного пространства, поэтому два года даже Госстрой не мог выработать рекомендации по устройству многослойных кирпичных стен, перейдя, наконец, к древним конструкциям колодезной кладки, систем Попова и прочих остроумных старых решений, разработанных в забытых временах, когда кирпича катастрофически не хватало. Подобные подходы совершенно не учитывали теплотехнические закономерности работы сооружения. Каково было воспринимать подобные технические прорывы людям, нормально усвоившим вузовский курс строительной физики? Как можно сэкономить 20% на необычайно дорогих и многодельных зарубежных технологиях «тепловой санации», не учитывающих работу ограждающих конструкций вообще, если тепло, извините, поднимается вверх! 36% тепла теряется через покрытие, 52% — через оконные и дверные проемы, 7 % — уходит на обогрев подвала. Что же остается на корпус сооружения, если, в отличие от Турции и Северной Европы, мы давно в России строим широкорпусные жилые дома, чтобы они остывали как можно медленнее? Что же получили за курсовой по теплотехнике эти нынешние господа, которые так и не освоили, что на ограждающие конструкции сооружения в отечественных сериях направлялось лишь 5% теплопотерь?..

Нас всех предали люди, призвавшие правительственным Постановлением не ремонтировать теплотрассы, согласно техническим требованиям, а заниматься «энергобережением» путем обмана потребителя. Путем диких, никак не объяснимых затрат на «тепловую санацию сооружений».

Полагаю, рукоплескать товарищу Вышинскому выйдет и наш потребитель, которому долго рассказывались страшные сказки о том, как мы «зарывали деньги в землю». Именно так, в угоду иностранным производителям «крышных котельных» для стран с малоразвитой энергетикой, кричали о теплотрассах и подземных коммуникациях чиновники, тем не менее, продолжавшие собирать с населения огромные средства на их ремонт. Конечно, лучше деньги не «зарывать», лучше их бюджетным ворам подарить. К тому же, лживым ворам, отчего-то не сказавшим потребителю, что более 60-ти процентов теплотрасс является дешевой системой охлаждения при производстве электроэнергии, поскольку раньше все задачи страны решали в комплексе. Именно поэтому потребитель платит за отопление и горячее водоснабжение дважды: при оплате счетов за пользование электроэнергией и при оплате жилищно-коммунальных услуг. Это без произведенных самовольных накруток потребления. А накручивают все! К примеру, никто достоверно не знает, сколько газа потребляется в России. Очень удобно.

«В прошлом году в бытовых пожарах в России сгорело 18 тысяч человек. Чаще всего, причиной пожаров становится короткое замыкание, а ведь избежать этого так просто!» — радостно сообщает диктор Первого канала. Конечно, было бы куда проще не уничтожать собственную электротехническую промышленность, а развивать именно ее, предъявив нормативные требования к поставляемым зарубежным приборам, которые потребляют электричества намного больше отечественных, не имея практически никаких гарантий безопасности. Наверно, проще было бы не ставить на руководство энергетикой страны человека, не имевшего представление, каким образом у него над головой горит лампочка, если где-то далеко вращается какая-то турбина. На сегодня нормы потребления электроэнергии увеличены в 2,5 раза, имеющиеся сети в условиях непрерывного реформирования отрасли попросту не выдерживают возросшего напряжения. Что же тогда происходит с людьми?

...Страшные, уродливые по своей конструкции турецкие узкокорпусные сооружения возводятся по городам и весям уже после страшного урока аква-парка «Трансвааль». И многие вновь увидели почти забытый с раннего детства бетоно-растворный узел, работающий в нарушение всех норм прямо посреди городов. Без всякого контроля со стороны государственных организаций. Чтобы проверить качество бетона такого сооружения, необходимо закрыть весь этаж отнюдь не грязными тряпками и прогревать его двое суток, поддерживая положительную температуру не ниже 10 градусов. Как вы понимаете, это очень дорого. В особых затратах на безопасность потребителя не заинтересован никто. Да и свой узел ставят вовсе не для того, чтобы тщательнее соблюдать водо-цементное отношение.

Сами сооружения с торчащими наружу плитами перекрытия, с балконами, устроенными будто нарочно для скорейшей отработки циклов промерзания-оттаивания, — сконструированы с полнейшим пренебрежением отечественных норм и наших климатических условий. За наши деньги нам же еще и цинично плюют в лицо.

Stairway to Heaven...

В Ижевске турки возводят свои халабуды, продаваемые втридорога, на участках, предназначенных для устройства дорожных развязок. Город уже задыхается от автомобильных пробок, но сама возможность развития транспортных коммуникаций перерезана маленьким бизнесом южной страны. Никаких норм по устройству подъездных путей и гостевых стоянок не соблюдается, а жилье будет сдано без предусмотренного благоустройства.

Стоило ли ради такого «прогресса» останавливать и уничтожать ижевский ДСК, выпускавший когда-то 500 тысяч метров квадратных жилья в год в крупнопанельном исполнении, сборных железобетонных конструкций для такого же количества кирпичных домов?.. А рядом с остановленным ДСК — ветшают, ожидая давно намеченных реконструкционных мероприятий, пятиэтажки первых массовых серий, позволивших когда-то нам родиться не в дощатом бараке.

Можно подумать, что все вокруг напились воды, начисто отбившей память. Можно подумать, что никто нынче не помнит, что в конце 80-х годов была принята государственная программа реконструкции жилья первых массовых серий. Да ведь все вокруг еще и слепые! Никто ведь не видел, как аккумулированные тогда средства, строительные материалы и мобильный переселенческий фонд были цинично разворованы. Кроме того, мы, очевидно, и не умеем считать и собственные средства, которые продолжали платить, проживая в жилье, давно предназначенном к реконструкции. Наверно, государственные деятели давно нас считают неедеспособными, раз принимают Жилищный Кодекс РФ, сваливая сложнейшие инженерно-технические проблемы на головы обобранных жильцов пятиэтажек.

В лучших условиях оказались жильцы московских пятиэтажек, стоимость земли под которыми в условиях спекуляции, провозглашенной сегодня государственной политикой, возросла неимоверно. Хотя реконструкция по подсчетам специалистов в 2-4 раза дешевле разборки и нового строительства. Но это нормальная реконструкция: с выселением жильцов, с усилением конструкций и полной перепланировкой. Не «реконструкция», подсовываемая нам иностранцами, желающими решить собственные материальные проблемы за наш счет: с одной тепловой санацией, с уродливой мансардой, когда ее возведение производится прямо над головой ошалевших жильцов. А все «реконструкционные мероприятия» с трудом притягиваются за уши даже к понятию обычного капитального ремонта.

Москва рушит как раз те пятиэтажки, которые вполне можно реконструировать, очевидно, ожидая, когда серии с неполным каркасом сами подытожат решение всех проблем братскими могилами. Но в Московской области хотя бы имеется несколько заводов по утилизации железобетона. А что делать другим, где таких заводов нет в помине? И что прикажете думать о решении жилищной проблемы после сообщений, вроде такого: «В московской высотке Эдельвейс падал лифт с пассажирами, чудом задержавшись на 11-м этаже»?

Это означает, что в качестве критерий надежности у нас теперь в жилищном строительстве будет принято... обыкновенное чудо, да?.. «Чудом остался жив»... Такое впечатление, что и со строителями, и с потребителями воюет наше собственное государство, применяя самые передовые стратегии нанесения решающих ударов.

Промороженные турецкие халабуды на фоне советской серии 70-х годов

Не решат высотки жилищной проблемы. И переход к турецкой кустарщине ее тоже не решит. Еще в 1938 г. ведущими архитекторами СССР были разработаны серии жилья, высотой в 38 и более этажей. Но уже тогда было выяснено, насколько некомфортно проживание в высотках. И уж раз в то время, когда, по нынешним слухам, трудящих можно было эшелонами направлять к кузькиной матери, решили все же не использовать с такой нечеловеческой отдачей застраиваемые территории, а навсегда остановились на максимуме в 25 этажей, — то уж не нынешним крупнокалиберным господам строить планы на устройство 60-ти этажных жилых зданий.

Здание уже выше 6-ти этажей требует устройства мусоропровода и лифта (не патерностера, не подьемника!) со своим отдельным основанием и техническим помещением. Такое здание намного сложнее и дороже в эксплуатации. Там своя система более дорогих воздуховодов. Понятно, что и коммуникации надо подводить иные, с разного рода, выражаясь попроще, накопительными и насосными сооружениями и устройствами.

В высотке значительная часть полезной площади выделяется под незадымляемые выходы, которые могут и не понадобится, но, не дай бог, понадобятся. Само сооружение тяжелее, поэтому требуются более мощные фундаменты. В зданиях свыше 25-ти этажей даже в отличных грунтовых условиях на устройство фундаментов идет до 40% от стоимости сооружения при общих ориентировочных нормах — до 15%.

Основным градостроительным критерием является инсоляция. Более высокое сооружение требует большей свободной площади по периметру. Добавьте площадки, отведенные под инженерную, бытовую и прочую инфраструктуру. В результате получится, что под высотку и земли идет больше, и средств, а прирост жилья с одинаковой площади застройки, в сравнении с пятиэтажкой, на единицу вложенных средств составит: для 7-этажного жилого дома прирост лишь 14%, для 9-ти этажного — 11%, для 16-ти этажного — 7% и т.д. Эти показатели имеются во всех градостроительных нормах!

Если пренебречь существующими нормативами и сдавать высотки так, как их сдают нынче в Москве — на аварийном снабжении электричеством и водой, не построив соответствующей дорогой инженерной инфраструктуры, без отвода земли под необходимые подъездные сооружения, вздув цены на жилье в условиях ажиотажного спроса... Тогда конечно! Главное, не тревожить себя размышлениями, как люди будут жить дальше.

Весь мир сегодня стремится к низкоплотной застройке, четырехэтажное здание признано верхом экономичного и бережного использования территории под застройку. Тяга к жилым высоткам у профессионалов прошла давно. Конечно, многих задевало за живое, когда в 1968 г. в ведущих строительных трестах демонстрировался американский документальный фильм о сносе 29-ти этажных домов в Гарлеме. А в СССР тресты освоили 9-ти этажные серии лишь к концу 1969 г. Но все специалисты давно отошли от наивных стереотипов середины прошлого века.

И хотя на месте нынешних обветшалых пятиэтажек были привязаны высотные доминанты, но ведь привязка эта осуществлялась до того, как из особых сочетаний были включены в нормативную нагрузку — подземные толчки в 5 баллов. Уже на русской платформе! С учетом подобных толчков проектирование высоток совершенно нерентабельно в нашей климатике.

...Так и видишь, как усатый товарищ Сталин, держа курительную трубку на отлете, задумчиво спрашивает с мудрым лукавым прищуром: «А что, товарищ Жуков, ви хотэли бы иметь у себя над головой в качестве перекрытия? Пропаренную в заводских условиях плиту с паспортом ОТК и предварительно напряженной арматурой, со всеми инженерно-техническими штробами? Или же монолитную плиту, выполненную на соплях и слюнях иностранными строителями, которых даже, в соответствии с мировым гуманизмом, нельзя сразу же по приезду — отправить строить коммунизм на лесоповал? Ви знаете, товарищ Жуков, что эти пролетарии всех стран еще будут долго долбить отверстия в плите отечественными отбойниками?

Что ви задумались, товарищ Жуков? Не кажется ли вам, что ми имеем дэло с внутренним врагом? Как могут получать подряды иностранные шпионы в условиях намеренно саботируемой производительности труда отечественной промышленности? Может быть, необходимо подойти к решению проблемы проще? Я тоже думаю, товарищ Жуков, что неразрешимых проблем нет. В особенности бистро и опэративно они решаются, когда исчезают люди, которые их создают. Меньше будет иностранных наймитов, совершенно исчезнут вопросы незаконной миграции и ввоза в страну разного рода устаревших строительных технологий. Пригласите ко мне товарища Вышинского пожалуйста. И в два пальца свистните на Мосфильме товарища Берию. Он совершенно забыл, что вообще-то не в качестве кинозвезды в Политбюро избирался. Заколебал, понимаете ли, бесконечными съемками в сериалах про ужасы сталинизма. От винта, товарищ Жуков!»