Возвращение Дон Жуана
ogurcova
По сложившейся исторической традиции принято - упрекать одних дам в излишней склонности… гм… к мужской порочности. В последнее время на женскую «неразборчивость» делаются и политические расчеты на самом высоком уровне. В общественной провокации с «Pussy Riot» вполне проглядывает этот расчет на женскую «глупость», предполагаемую женскую «склонность» к шокирующим поступкам, к тяге выставлять напоказ какие-то интимные аспекты своего бытия.
А ничто так не «разоблачает» женщин, как их особая любовь вовсе не к девкам в лыжных шапках на физиономии, а к… Дон Жуану, чье имя стало нарицательным по причине крайне отвратительного поведения с дамами. Однако странно, что, несмотря на дурную славу, образ Дон Жуана тревожил… отнюдь не только женское воображение. Дон Жуан возвращался не раз, обогащенный новыми талантами и посвежевшим, — исключительно благодаря… стараниям мужчин.
В каждой эпохе этот образ при всей его «историчности», испанской самобытности, — становился именно там, где накапливались некоторые… гм… неразрешимые противоречия в отношениях мужчины и женщины. Он будто придавал новое дыхание вечной истории , в результате которой мы все появились на свет.
Дон Жуан никогда не отвечал на философские вопросы о том, что же толкает мужчину и женщину в объятия друг друга. Именно он, ветренный любовник, разбивший множество женских сердец, изначально был не в состоянии ответить на этот вопрос. В самой легенде не дается ответа на вопрос, отчего же Дон Жуан сразу терял интерес к женщине, как только понимал, что сумел разжечь ее сердце. Попытки кратких пояснений начинаются на уровне обычных идиотских моралей о женском легкомыслии — и заканчивается поговорками вроде «Подлецу — все к лицу!»
А поскольку Дон Жуан всегда возрождался и возвращался почти исключительно стараниями мужчин, то секрет необычайного успеха и обаяния этого образа — никак не раскрывался, а принимался как данность.
Или… расплывчато объяснялся на уровне героев эпистолярного романа «Опасные связи» французского генерала Шодерло де Лакло: «Это выше моих сил!». Интересно, один из лучших французских романов XVIII века увидел свет в 1782 году — накануне кровавых событий Великой французской революции (1789—1794 гг.), закончившейся в литературе натурализмом и животным попранием любой «романтики» в отношениях между мужчиной и женщиной в твореньях маркиза де Сада.
Особые трансформации этот образ подвергся в России, существуя как бы в параллельном измерении. Ведь даже большевики при нагло навязываемых образах «угнетенных женщин», забитых и малограмотных, которых можно и «обобществить», предложить браки на пару часов, - ничего не смогли сделать с общественной моралью, выставлявшей барьеры распутному «донжуанству»: «Мужик на бабу идет — города отдает! А взявши, так и деревеньки жалко!» Причем в некоторых регионах эта до сих пор используемая народная мудрость говорит не о «деревеньке», а о «погосте».
Войдите на сайт для отправки комментариев