Пекинская опера. Часть IХ
Что это за странное искусство, где женщина на самом деле ничего не значит? Ведь все это… какое-то извращение! И что это за навязываемый веками канон, когда проявлением любви и преданности женщины на одной ноте и противным мужским фальцетом воспевается… самоубийство?
Но, чем дальше… тем несравненно больше открытий чудных готовит нам просвещенья век в тесном контакте с целым неукротимым нашествием китайской саранчи, уверяющей, что никто не в состоянии глубоко понять их богатую на всяческого рода сюрпризы душу.
Хотя чего уж тут не понять… когда там и вместо души — привычная уже китайская дешевка.
И как прет это разукрашенное убожество, как сует свои липкие ручонки по карманам, настрадавшись в культурных революциях и ланчах со свиньями… так уж и думаешь, что они этот бесценный свой канон сберегали в качестве своеобразного учебного пособия. Видимо, так и рассчитывают что ведь внимательно к ним не присмотрятся… ну, раз они уверяют, будто все это нормальные люди все равно не поймут.
Странное, согласитесь, искусство, нисколько не рассчитанное на понимание зрителей. Для кого ж они там по шесть часов гримируются?..
Ну, со временем, конечно, вполне оценим этот вклад в мировую культуру ноющих о женской верности педерастов. Однако ведь на каждом шагу, стоило только задуматься об истинной ценности этого культурного явления, сталкиваемся с враньем про какую-то цивилизацию. Выясняется, что некоторые цивилизации только и держались, пока можно было эту саранчу в каких-то рамках удерживать.