Острая необходимость
Гость
Наталья В.Иванова
Вот, возникла у дамы острая необходимость в анализе действительности. Так взяла бы и почитала И.А.Дедюхову. Как говорится, единственный на сегодняшний день настоящий писатель. Не потому, что лучший, а потому, что других нет...
И, да! Брэдбери велик - предвидел ситуацию, с которой сейчас столкнулись...
* * *
Время от времени – но давно уже – я думаю про повесть Рэя Брэдбери «О скитаньях вечных и о Земле» (Forever and the Earth), про то, как люди будущего ненадолго «выдернули» из небытия писателя Томаса Вулфа, чтоб он написал главную книгу своей жизни и всей новой эпохи – мощную эпическую сагу, которую замыслил, но не успел написать.
Людям будущего, оказывается, без этой книги было никак: своими силами осмыслить происходящее в себе и вокруг себя они не могли – их кругозор и масштаб оказался для этого недостаточен…
И внезапно подумала: а вот, обладай я той Великой Властью, кого бы я сегодня отпустила «на побывку в жизнь», чтобы он написал про день нынешний и про нас?
Книгу века?...
И вот ведь, никаких оригинальных идей: список оказался короток и до ужаса банален.
Сатира и иносказания – не то, что нужно сегодня. Так что, тут ни Салтыков-Щедрин, ни, скажем, Сухово-Кобылин не проканали бы.
Этого добра у нас и без них – полна коробочка, мы сами уже тонем в собственном стёбе и сарказме.
Нет, вот именно, чтобы кто-то мог создать прямой и честный художественный образ реальности во всём объёме – эпический – невзирая ни на лица, ни на «социальное одобрение».
Я даже Лермонтова с его «Героем нашего времени» и Толстого в этот список не взяла бы, поскольку они предвзяты. Да и Чехова – он весь про внутреннее. Он нигде образа мира не дает, только уголки задевает, это такой у него способ мышления – не эпический.
В этом списке приоритет был бы всё равно за теми, кто способен взглянуть в глаза правде, не устрашившись, и сказать о ней вслух, не убоявшись: Пушкин, Гоголь, Достоевский, Лесков.
Они это умели – прямо, точно, без эвфемизмов, экивоков и фиг в кармане, без «одно пишем – два в уме».
И дело тут даже не в таланте.
А в мужестве художника видеть и называть вещи своими именами – и ни от чьего стороннего мнения не зависеть.
Федор Михалыч, допустим, мог бы дописать еще один том «Братьев Карамазовых» или новое «Преступление и Наказание», – и всё бы мигом соединилось.
Пушкин – несколько глав к Онегину или что-то вроде Бориса Годунова, Лесков – любую крупноформатную вещь.
Лев Николаич обязательно бы занял одну из сторон, я даже предполагаю, какую.
Вот Гоголь написал бы всё как есть – и сжёг.
Высказаться-то он умел, а потом бы рефлексия заела. Неспокойный был.
И вообще: систему координат тут задал Брэдбери со своим Вулфом.
И не каждый великий писатель в эти координаты вписывается.
На самом-то деле у Брэдбери повесть, была, в общем, не совсем про то, о чем пишу я. А про то, как лихорадочно взялся за работу давно умерший человек, как ему хотелось понять и высказаться, настолько, что он даже фантастический факт возвращения себе жизни не стал рефлектировать.
Это, в основном, был всё же сюжет о ненадолго возвращенном из небытия художнике.
А мои размышления – именно о результате.
Я думаю и думаю о книге, которая нам всем необходима, которая могла бы стать точкой отсчета самоосознания человечеством своего вчерашнего и сегодняшнего дня – и которой нет. И написать некому.
Вот правда, эта книга мне лично так нужна, что я бы на возможность написания этой книги без вздоха обменяла бы остаток своей жизни целиком. Понятно, что невелика жертва – но ничего другого у меня нет.
Войдите на сайт для отправки комментариев