Ирина Дедюхова
Повелительница снов
77. Про состояние легкого душевного подъеба
(выражение для тех, кто болен хроническим насморком)
На кафедре начались первые перебои с заработной платой. А одним летом впервые преподавателям не выдали отпускных. Все лето из меркантильных соображений народ позванивал и захаживал в институт. Варька бегала по каким-то бесконечным приработкам, постоянно реализуя возникавшие у нее коммерческие проекты. Но она никак не могла долго удержаться ни у одной, из создаваемых ею касс. Как только она налаживала механизм зарабатывания денег, слабые и беспомощные до этого момента партнеры неизбежно оттесняли ее. Она уходила с гордой, презрительной усмешкой, хотя это, конечно, звучит банально. Предавшие ее друзья искренне при этом считали, что для них это последний шанс выжить, а от Варьки не убудет, еще чего-нибудь найдет. Все стремились выжить, пережить это время, как будто бывают иные времена, как будто изломанный, изверившийся человек, мог еще научиться жить.
Она хваталась за любую работу. И как-то ей здорово повезло. Взяв подряд с отцом и братом на прокладку сложной теплотрассы, просидев по траншеям половину лета, Варька смогла из прибыли купить себе трехкомнатную квартиру и даже скромно ее обставить.
* * *
В августе Варька заглянула на кафедру поинтересоваться своими отпускными, которые бы очень ей были кстати. Машинистка кафедры при виде ее фыркнула и ехидно объявила, что таким, как она, следовало бы в настоящий момент живо интересоваться сухарями и подбивкой валенок, потому что робу таким, как Варвара, выдают на месте. Варя совершенно не знала, что ей сказать. Она смотрела на машинистку — свою бывшую студентку-вечерницу, которой помогала выполнять курсовую работу, и не понимала, о чем та говорит. Сжалившись над Варькой, секретарша подсунула ей газету: «Вы, как всегда, газет не читаете! Они Вам пачкают руки! Ну нельзя же быть такой темной, Варвара Анатольевна! У нас теперь ГКЧП, все по старому теперь будет! Язык-то надо за зубами держать! Я вот уже докладную заведующего нашего куда надо на Вас допечатываю…»
— Скоренько же вы перестроились!
— Стараемся!
Варька побежала в тревоге к родителям, ей надо было срочно узнать все. Господи, ее Лешик в Москве! Но ее мама цинично заявила с порога, что ее переживания за Алешу совершенно напрасны: «Я в своем зяте уверена! Он никуда не влипнет, под пулю не полезет! А вот ты, милочка, лучше дома сиди! Под замком! А то, действительно, не ровен час, либо пристрелят тебя, либо в каталажку упекут! Что же у вас за родова такая с папенькой? У вас что, шпынь в заднице? Вечно куда-нибудь влезете!».
Вечером спала поздняя августовская жара, стало легче дышать. Позвонил Алеша, успокоил жену. ГКЧП тоже как-то пошло на спад. Алеша со смехом рассказал, что под пули он все же попал. В магазинах в честь ГКЧП выкинули по старой забытой цене водку без талонов. Аспиранты с огромными баулами ходили ею отовариваться. В сумку Алеши попала шальная пуля, вдребезги расколов одну поллитровку. И Варька, в страхе за мужа, вся обмирала от этих рассказов.
А осенью студенты написали на Варьку жалобу в деканат. Конечно, всем было ясно, что студенты не писали, а подписывали, поскольку короткая фраза «Просим сменить преподавателя по металлическим конструкциям» была напечатана на деканатской машинке. Старосты вытрясли подписи практически со всех. Не подписали только жившие раньше с Варей в общежитии ребята, с которыми у нее были простые дружеские отношения. Они частенько выручали ее, забирая дочку из садика и отоваривая ее продовольственные талоны, в том числе и на водку. Давиться сама в этих кошмарных очередях она не могла, что же ей теперь и водку не пить? Но со студентами она водки не пила из принципа, хотя как-то после зачета они здорово надрались разливного пива прямо на кафедре. У них на четверых была одна вилка, и Варя, тонко нарезав скумбрию холодного копчения, учила трех парнишек пить пиво по всем правилам, с вилки подавая им ломтики рыбы.
Может быть, такого бы и не произошло, ведь даже крах ГКЧП Варе на кафедре все же простили, но коллег доконало Варькино новоселье. В то время как им третий месяц не платили заработную плату, Варвара переехала из общежития сразу в трехкомнатную квартиру! А, пригласив преподавателей кафедры на торжество по этому случаю, она угощала их балыком и икрой! Варька уволилась из института. Вот тебе и хлеб с маслом!
* * *
Теперь Варе надо было думать о новом куске хлеба. Она так устала что-то организовывать сама, ей уже просто хотелось спрятаться за чью-то спину. Она умела отлично держать чужую спину, этот человек при ней мог бы быть уверен за свой тыл. Только где же найти такого человека? Она все искала, искала, но никак не могла найти того человека среди живых. Через полгода к Варе вернулся из Москвы муж. У них всегда были дружеские отношения, которые в тот момент переросли во что-то вроде любви, но без прежней страсти. Алексей был потрясен ее достижениями на ниве укрепления материально-технической базы их семьи. К его приезду она даже купила машину, при помощи своего приятеля, который убедил руководство продать новенький седан по балансовой стоимости Варьке. Так он рассчитался с ней за то, что она курировала двух его придурков-сыновей в институте. Алексей с трудом устроился на государственную службу, где еще до него начались задержки с заработной платой, поэтому на его заработок ей рассчитывать не приходилось.
Варьке надо было кормить семью хотя бы не балыком, а чем по проще. Хорошо, что с поднятого ею огорода они имели картошку, овощи, другие консервированные припасы, хранившиеся в яме в гараже Галины Петровны.
* * *
Помня о своем печальном опыте собеседований в крупных фирмах, банках, фондовых биржах, она даже не пыталась устроиться туда. Ей нужна была небольшая крепкая шарашка. Только там она могла бы спокойно работать, только там, где каждый отвечал за свой участок работы, ее могли бы оценить по достоинству. Она опять стала искать среди знакомых, бывших однокашников подходящих себе соратников, пыталась восстановить связи, значительно поредевшие за шесть лет ее аспирантуры. С огорчением она должна была констатировать, что работать с ней не хочет практически никто. А многие даже были рады ее просительному тону, ее затруднительному положению.
Действительно, что она о себе думала, что понимала? А вот они по аспирантурам не ездили, шибко грамотных из себя не изображали, а теперь у них итальянский офис и «Вольво» во дворе, а она в дешевеньком, самошитом костюмчике на готовое напрашивается! С плохо скрытым злорадством ее расспрашивали о работе с прежними партнерами. Никто не понимал ее чистоплюйства по отношению к ним. Как можно было добровольно оставить свой законный кусок? А раз ты не от мира сего, значит, что-то не то у тебя с головой. Кто же возьмет на работу полоумного бухгалтера?
Варькины нервы стали потихоньку сдавать. Лариса, учившаяся с ней когда-то в классе и работавшая теперь на блатной должности в аптекоуправлении, устроила ее в центр психологической разгрузки в группу женщин, самостоятельно занимавшихся бизнесом у них в городе. На этих занятиях Варя, утопая в мягком кресле, и, оглядывая нервных, холеных дам, пыталась с закрытыми глазами, по требованию женщины-психотерапевта, представить абсолютно ровную снежную равнину. Но вместо этого она все время видела только расхлябанную степь, изрытую оврагами и балками, и баб, тащивших мешки с житом на плечах.
78. О том, куда можно попасть по пьяни
Как-то она шла по улице, погруженная в невеселые размышления, и вдруг рядом с ней притормозил новенький темно-синий «Рено».
— Варвара! Своих не замечаешь! — заорал ей из чужой заграничной машины Сашка Касихин. Остановившись, она с удивлением смотрела на почти незнакомого мужика, с улыбкой распахнувшего ей дверцу машины. Он был из давнего прошлого, о котором она старалась не вспоминать. Когда-то они учились на одном потоке. Звезд он с неба не хватал, но с деревенским трудолюбием отпахивал все занятия. Был душой общежитской компании, в которую Варя, конечно, как городская, была не вхожа. Его взяли в армию после завала сессии на третьем курсе.
— Ты чего такая смурная? Красивая баба идет по улице, так все отпадать должны, а не шарахаться от ее озлобленной рожи! Садись в машину, я подвезу.
Она уже несколько раз сталкивалась с панибратством тех ребят с их потока, которые в годы учебы даже не смели на нее взглянуть. Теперь, обзаведясь семьями, постарев, заматерев, они держались с ней раскованно, сразу принимали тон закадычных друзей, которым есть что вспомнить. Так сказать, тон дружбы с подтекстом. Ее похлопывали по спине, прижимались к ней всем телом на правах однокашников, смачно целовали в губы при встрече. Очевидно, молодость уходит вместе с комплексами. Они перли на нее теперь, как танки, четко придерживаясь, однако, очерчиваемых ею границ дозволенного. Варька опасалась этих встреч, не зная, что же ждать от них в будущем, поскольку считала, что у них не было прошлого.
— Я, Саш, иду, сама не зная куда. Думаю вот, чем буду кормить семью, когда деньги кончатся.
— Так ты ведь, по слухам, таким оборотистым дельцом стала! Где только я о тебе не слышал! Ты же, по моим подсчетам, вся раскрученная и навороченная!
— Я не у дел, Саша. А, кроме того, я устала тянуть все сама. На работу меня никто не берет, все боятся.
— Да, такой как ты испугаешься. А дети у тебя есть?
— Девочка, шесть лет.
— А моему — одиннадцать будет! Давай, поженим?
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть? Они сами ведь потом могут и передумать!
— Сашка! Ты такой же болтун!
— Ну, повеселела, наконец-то! Поехали-ка ко мне, там и поговорим, заодно с Веркой повидаешься. Варь, ты стала такой бабой, такой…
— Какой я стала бабой? Комплимент сказать решил, что ли?
— Могу же я сказать что-то, пока жены рядом нет. Варя, от тебя мертвый поднимется!
— Спасибо на добром слове, Александр!
* * *
Сашка тогда не сдал сессию потому, что влюбился в второкурсницу Веру из их общежития. Признаться и по-человечески поухаживать за симпатичной глазастой девчушкой Сашке мешал какой-то дурацкий молодеческий гонор. Он задирал Веру, доводил ее глупыми шутками и толчками до слез. Это такая колхозная манера у него была ухаживать. Но каждый парный танец на вечерах в общежитии он сычом смотрел — стоит Вера у стенки, или не стоит. Если она, набравшись храбрости, шла с кем-нибудь танцевать, драка на танцах была обеспечена. Сашка тут же выводил соперника на разговор. И еще он все время приходил к ней пьяным. Смотрел мутными глазами, молча уходил. Над Верой уже стали смеяться в общаге. Никто к ней не подходил, все знали, что она — Сашкина.
Самое дурацкое в этой истории было то, что Вера полюбила Сашку с первого взгляда. Поэтому под Новый год, когда он вдруг подошел к ней, так и стоявшей одиноко у стенки, на танцах и сказал: «Пойдем!», она пошла. Они «жили», когда соседи уходили в кино, уезжали домой. Репутация Веры таяла на глазах, Сашка ей ничего не предлагал, но она ждала его каждый вечер. Когда Сашку весной забрали в армию, Вера была беременна. Ему даже тогда не пришло в голову с ней расписаться. Она скрывала свой живот, как могла. Сколько девиц устроило у них животом вперед свое семейное счастье на факультете, пожаловавшись в деканат! Но, во-первых, Вера не была таковой, во-вторых, Сашка был уже отчислен из института, так что взятки были с него гладки.
За аморальное поведение ей не дали общежития. Домой она теперь совсем не ездила, мать ей сказала без мужа не приезжать. Подружки пускали ее жить, заведя раскладушку, но надо было как-то проходить перед вахтой. По вечерам дежурили студенты, которые пропускали Веру, но до вечера после занятий надо было еще дожить, и Вера сидела до вечера у городских подружек или просто гуляла среди деревянных частных домиков, что окружали институт, утопая в зарослях черемухи.
Она любила часами стоять здесь у водопроводной колонки, и это было единственное место в городе, которое напоминало ей деревню. Здесь же она познакомилась с одинокой старушкой, по привычке здороваясь со всеми, кто приходил за водой. Старушка пустила ее жить в свой дом. Это была вросшая в землю, покосившаяся хибара с маленькой горницей и совсем крошечной спаленкой, но старуха дала Вере кое-какое бельишко на обзаведение, и две женщины хлопотливо стали ждать нового человека.
Вера родила мальчика. Девочки с потока помогали ей, чем могли. Здорово выручала эта чужая, безродная бабка. Ходила водиться к ней как-то и Варька, отдававшая Вере все свои курсовые, из которых она уже выросла. А к весне Сашке дали отпуск, он не поехал домой, а сразу рванул к Вере. В Афганистане, где ему довелось служить, он, наконец, понял, что такое жизнь. Они расписались в первый же день его приезда, потому, что он представил в ЗАГСе какой-то военный документ.
Парнишка рос, Вера стала замужней дамой, и они с сыном и тающей на глазах старухой стали ждать из армии законного теперь папу. Из армии Сашка пришел контуженным. Вера доучивалась сама, училась за Сашку, растила сына, копала бабкин огород. Старуху они уже давно считали своей, бабуля была уже очень плоха, поэтому подросший Андрейка начинал теперь сам приглядывать за ней. Перед самой смертью бабушка всех их прописала у себя и завещала им свой домишко. Уже после ее смерти, когда дом снесли, им дали квартиру. Сашка мог бы получить квартиру гораздо раньше через афганский комитет. Но Верка наотрез отказывалась съезжать от старухи.
* * *
Вера встретила Варвару со всегдашней своей боязливой улыбкой. Двухкомнатная их квартира была обставлена с деревенским шиком. В доме чувствовались неплохие деньги, но вид у Веры при этом был невеселый. Накрывая на стол, она с покорной лаской глядела на своего мучителя.
— Вот, Варвара, ты все работу ищешь, как лошадь ломовая, а у меня Верка не работает, дома сидит! Чем у тебя муж-то занимается? Что он не кормит тебя, такую гладкую?
— Саш, твое-то дело какое? — вступилась за Варьку Вера.
— Да как это какое? Ты бы видела ее на улице! Идет, глаза зеленые, злые, все мужики от нее в стороны летят!
— Ты просто забыл, что у Вари всегда такие глаза были, и мужики всегда от нее в стороны летели!
— Ну, не скажи! Ладно, девочки, давайте выпьем!
Они замахнули по рюмке водки и стали закусывать. Варя удовольствием угощалась Веркиной стряпней, дома та руки не складывала, и тесто ставила сама, по всем правилам. Кругом все сияло чистотой. Глядя, как Сашка ходил в ботинках по паласу, Варя подумала, что Вере и дома, без работы, до соплей забот хватает с таким кабанчиком. Сашка с набитым ртом под водку рассказывал об истоках своего благополучия.
Когда только начались кооперативы, его позвал к себе работать его бывший сослуживец Хомченко — Хома. Из 28 человек, взятых в армию вместе с Сашкой весной и посланных в Афганистан, вернулось 12. Они держались сплоченной боевой группой. Хомченко вытащил Сашку из-под пуль с тяжелой контузией, и Сашка готов был за него тоже отдать жизнь. У Хомы было несколько палаток, часть денег он вкладывал в строительство, взяв через афганский комитет землю недалеко от города под застройку коттеджами. Сашка трудился на строительном участке фирмы Хомченко. Бухгалтером у него работал старичок Барановский. Варя что-то глухо слышала о нем. Не смотря на то, что Хома завалил налоговую инспекцию мешками с мукой и сахаром, вот-вот должна была прийти к нему проверка. Барановский давно ныл, что ему нужна баба на бухгалтерию, а то, ежели его инспектор увидит, то сразу дела в ОБЭП сдаст. Варя, конечно, сразу поняла, что Сашка работает прачкой.
— Я вот что думаю, Варь, ты у нас вид имеешь достойный, кандидат даже всяких наук! Ты вот хоть на проверке у меня посиди, а там — видно будет. Тем более что проверять мужик будет, а ты — юбочку покороче, глазками постреляй…
— Слушай, я ведь не последний кусок хлеба доедаю, чтобы вот так вот на проверки выходить!
— Варь, да мне этот Барановский вот уже где! — и Сашка показал ребром ладони на горло. — Я ничего в его оборотках и накладных не понимаю, что он там делает — тоже не знаю, он меня каждый день перед Хомой дураком выставляет. Я тебя знаю, ты, хоть и со странностями, но верная баба. Ты мне там нужна, Варя! Веришь, ехал, про тебя думал, а тут ты сама идешь!
— Варя, если бы ты к Саше пошла, то я бы хоть чуть-чуть за него успокоилась! — со слезами шептала Верка. Идти ей все равно было некуда, и Варя под водку с огурчиками согласилась.
* * *
Неделю перед проверкой она не отрывалась от документов, уходя домой в девять-десять часов вечера. В офис Варя приволокла свой компьютер, и они пахали с ним, не разгибаясь. Домой за ней приезжал теперь старенький серебристый «Форд», за рулем тоже сидел бывший афганец — Михаил. Он и отвозил ее до дому. Варя в машине сидела сосредоточенная, бухгалтерия была Барановским запущена, концы торчали из каждой дыры в счетах. А Михаил осторожно выяснял, не хочет ли Варя развлечься под выходные в узком кругу. Да, нет, не с ним, он ей такого мужика подыскал!
Варя вежливо, но твердо отнекивалась, потому что все выходные она была намерена провести только с одним мужиком — компьютером, да и вообще она замужем. Михаил с сожалением отстал от нее. Не только выходные, но и две ночи подряд Варя сидела за столом Барановского перед своим компьютером. Она только курила и пила кофе из огромной сиротской кружки, на которой по китайской технологии была нанесена старая военная фотография Сашки и Хомы в обнимку.
Проверка прошла хорошо. Не последнюю роль, конечно, сыграла и мини-юбка, но сам, поставленный Варей, бухучет тоже произвел впечатление. На них наложили мизерный штраф, а инспектор при Сашке и Барановском звал Варю работать в отдел камеральных проверок. Она со смехом отказалась, в Сашкиной шараге ей выписали премию, в размере полугодового оклада обведенного ею вокруг пальца инспектора.
* * *
Сашка тут же ввел Варю в свой штат, Барановский смотрел на нее, набычившись. Он знал, что эта девочка не остановится, пока не приберет все бразды правления в свои руки. А, кроме того, Сашка стал вдруг разговаривать с Барановским, смело оперируя бухгалтерскими терминами, показывая, что он все про него, Семена Абрамовича, знает. Варвара деятельно включилась в работу участка. Из бухгалтерии она поняла, что если они с Сашкой не раскрутят обороты, то ничего их шарага отмыть не сможет. Она налаживала снабжение, пройдясь по давним отцовским связям. Импортными строительными материалами у них в городе еще не торговали, рассчитывать можно было только на склады гибнущих государственных строительных трестов. Они с Сашкой проводили летучку с утра, а потом носились весь день, Сашка — на новеньком «Рено», а Варя — на «Форде» с Мишкой, который не переставал склонять ее к блядству. Втянувшись в работу, Варя потихоньку стала оглядывать место, куда она, напившись, попала. Многое она поняла еще из бухгалтерии, но многое ей еще предстояло выяснить. На их участке трудилось четырнадцать строительных рабочих, почти все — бывшие афганцы разных наборов. Варя старалась с ними близко не сталкиваться. Вообще строители всегда были наглым и хамоватым народом, но у всех афганцев были еще и совершенно разные заскоки по фазе, ей это было совсем ни к чему. Поэтому командовал ими только Сашка.
Как бывший деревенский житель, Сашка без долгих разговоров понял Варькину тягу к земле и оценил ее желание выстроить на своем участке хоть какой-то немудреный домишко. Он теперь сам, без Абрамовича отслеживал движение строительных материалов, умело управлял им, и кое-что из этого потока непременно попадало на Варькин участок.
(Продолжение следует)
Читать по теме:
- 1. О том, откуда берутся дети
- 2. О вассальской преданности и ночных горшках повелителей
- 3. Варька устраивает свою жизнь
- 4. Хотят ли русские войны?
- 5. Семья состоялась
- 6. Новые родственники
- 7. Опять садик, блин…
- 8. Табор уходит в небо
- 9. Здравствуй, школа!
- 10. У Варьки выросли титьки…
- 11. Рассказ бабушки о неоценимом вкладе двух друзей в борьбу пролетариата
- 12. О том, что кроме политической сознательности, мужикам и башка не помешает
- 13. Они сказали: «было — ваше, а стало — наше!»
- 14. О ртутных озерах и трубочках для коктейля
- 15. В родном гурту и говно по нутру
- 16. Из сочинения Варьки о Великой отечественной войне
- 17. Виктор Павлович, Витенька, Вик…
- 18. Слава богу, опять хутор
- 19. Варька становится чучелом огородным
- 20. «Останься живой!»
- 21. Вначале было слово…
- 22. Варьке все обрыдло
- 23. Педагогическая поэма
- 24. Лето кончилось
- 25. Еще раз про любовь
- 26. Весенняя лихорадка
- 27. Варьку признают вундеркиндом
- 28. Почтовый роман
- 29. А они не просто дураки, они опасные дураки…
- 30. Последняя драка и первое пиво
- 31. Весенний смотр
- 32. Любовь за компанию
- 33. Семейный досуг
- 34. Кое-что о чистописании
- 35. Соперница
- 36. Ракушка
- 37. Аморальные мысли
- 38. Варькино рабство
- 39. Наследники
- 40. Змея подколодная
- 41. В поисках утраченного
- 42. Холод вечности
- 43. Варькины университеты
- 44. Ночные забавы
- 45. Месть железника
- 46. О торговле живым товаром
- 47. Сарынь на кичку!
- 48. Все женятся, а Варька — нет…
- 49. Варька — инженер!
- 50. В ожидании взлета
- 51. Курс молодого бойца
- 52. Аспирантура
- 53. Восток — дело тонкое!
- 54. Дружба по графику
- 55. О том, чем они занимались несколько раньше
- 56. Национальный вопрос
- 57. Новая весна
- 58. Княгинюшка медовая
- 59. Планирен, планирен унд нох маль планирен!
- 60. Герман — как оазис русской демократии
- 61. Лето в городе
- 62. Большая охота
- 63. Варька — мужняя жена
- 64. В прозе о жизни
- 65. Сложное противостояние характеров
- 66. Несчастье
- 67. Она — не женщина, она — самодостаточная система!
- 68. Война и валенки
- 69. Об умении умирать, страсти и жизненной силе
- 70. Дочки-матери
- 71. Яблоки
- 72. Эх, мать-перемать…
- 73. О страсти со страстью
- 74. Варьку зовет земля
- 75. Три диалога, наверное, о любви, хотя, конечно…
- 76. Последняя встреча
- 77. Про состояние легкого душевного подъеба
- 78. О том, куда можно попасть по пьяни
- 79. О кораблях в море
- 80. Рашид заходил…
- 81. Сашкины сны
- 82. Конец шараги
- 83. Поедем за море, мой брат!
