Научно-технический портал «Технарь»

На днях побывала на поминальном обеде. Неожиданно ушел из жизни замечательный человек, в  самом расцвете сил… От этой неожиданности в душе возникла зияющая пустота… Более пятисот гостей, друзей, родственником, коллег собрались в огромном зале с двумя гигантскими хрустальными люстрами в центре и по четыре меньших размеров справа и слева. Казахская семья, все скорбят, поминали по обычаям — традиционный бешбармак, сурпа, чай с молоком, пение молитв на арабском. Выступления на казахском и русском. Но перед трапезой показали на большом экране документальный фильм без слов, просто чередование прекрасно подобранных фотографий от младенчества до последних дней. Как ушедший жил, работал, чем интересовался, с кем дружил, где бывал. И все это под музыку  Людвига ван Бетховена! Часть его симфонии, часто вспоминаемой сейчас, цитируемой в кино («Король говорит»). Эта музыка «Epilogue» (Piano Concerto No. 5 — Adagio un poco mosso) удивительно хорошо легла на происходящее. Лица просветлели, а рыдающая вдова перестала плакать. И не было никаких преград и барьеров, то есть берегов, между 18 веком, когда написала музыка, и 21 веком, когда исполняется, между национальностями, сословиями, возрастами… И повеяло вечностью. Вечность все и всех уравняла. От этой вечной музыки, и от того, что все были очень искренними, возникло не обычное ощущение суетности бытия, а именно вечности…   Перед взором покатились те самые «безбрежные воды Стикса», о которых небольшая дискуссия в «Литературном обозрении» возникла из-за одного дуралея, коему оксюморон померещился.

Читать статью в "Литературном обозрении"