Математика справедливости
ogurcova
Малыша тут же уложили в кровать, и вся семья собралась вокруг него, как будто сегодня был день его рождения. Но папа сказал очень серьезно:
- Неужели ты не понимал, что мы будем волноваться? Неужели ты не знал, что мама будет вне себя от тревоги, будет плакать?
Малыш съежился в своей постели.
- Ну, чего вы беспокоились? — пробормотал он.
-Подумай только! — сказала она. — А если бы ты упал с крыши? Если бы мы тебя потеряли?
- Вы бы тогда огорчились?
- А как ты думаешь? — ответила мама. — Ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой. Ты же и сам это знаешь.
- И даже за сто тысяч миллионов крон? — спросил Малыш.
- И даже за сто тысяч миллионов крон!
- Значит, я так дорого стою? — изумился Малыш.
- Конечно, — сказала мама и обняла его еще раз!
Малыш стал размышлять: сто тысяч миллионов крон — какая огромная куча денег! Неужели он может стоить так дорого? Ведь щенка, настоящего, прекрасного щенка, можно купить всего за пятьдесят крон…
- Послушай , папа , — сказал вдруг Малыш , — если я действительно стою сто тысяч миллионов , то не могу ли я получить сейчас наличными пятьдесят крон , чтобы купить себе маленького щеночка ?
(Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон»)
Вы, наверное поняли, почему в качестве эпиграфа взята именно эта цитата. А, действительно, сколько стоят наши дети? В своем социалистическом детстве помню, что сама постановка вопроса Малышом о применении категории стоимости по отношению к себе резала ухо. Человеческая жизнь была бесценна. Особенно, жизнь ребенка. В стране был единственный привилегированный класс — дети.
Да, конечно же, наше поколение не застало «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» Но детство было вполне себе замечательным — мирным и бесплатным: родовспоможение, медицина, детские сады и школа, кружки и занятие спортом. Поэтому, про деньги и не думалось. Даже дефициту спасибо — важны были не столько деньги, сколько межличностные отношения.
Читать статью в "Литературном обозрении"
Войдите на сайт для отправки комментариев