Е.Н. Орлова — Платон. Глава 2
ogurcova
Глава 2
Исторический момент.—Мир материальный и мир идеальный.—Идеи, их природа и отношение к предметам чувственного восприятия.— Иллюстрация.—Коренное противоречие в платоновском миросозерцании.—Знание реальное и мнимое.— Орудие истинного познания.— Важность вопроса об абсолютном знании.— Ответ на него Платона — теория воспоминания.— Произвольность ее и значение в истории мысли.— Выводы практической морали и исторический их смысл—Иерархия идей.—Высочайшее благо.—Божество,— Сотворение мира.— Косное начало.—Материальная форма.— Мировая душа. — Космология. — Психология. — Природа души. — Добродетель. — Любовь
В разговоре с одним из наших соотечественников Герберт Спенсер как-то заметил, что, вообще говоря, там, где условия действительной жизни не представляют здоровой пищи или достаточного простора для человеческой деятельности, мысль ударяется в метафизику. Это замечание, очень меткое вообще, как нельзя вернее схватывает характер того исторического момента, в который появилась великая метафизическая система Платона. Греция жила удивительной жизнью. Фазы ее эволюции следовали одна за другою с ошеломляющей быстротой; формы общественной и политической жизни сменялись, как сменяются сцены в какой-нибудь волшебной феерии, и греческий гений, как легендарный Фаэтон, мчался по небесному своду, сверкая и грохоча, все выше и выше поднимаясь по скользкой и опасной тропинке. Это была какая-то безумная скачка, от которой мы, отдаленные потомки, испытываем чувство, подобное тому, которое вызывают в нас — да простится нам это сравнение — антраша особенно смелого и дерзкого акробата. Мы с захватывающим дух волнением все как бы ждем катастрофы; мы не можем отделаться от этой мысли; наши нервы напряжены, и, увы, в большинстве случаев наши опасения оправдываются. Греческий гений жег себя, так сказать, с двух сторон и, достигши в два—три поколения неслыханного расцвета, стал так же быстро меркнуть и угасать. Эпоха, в которую жил и мыслил Платон, как раз совпадает с тем моментом, когда леденящее дыхание смерти впервые коснулось Эллады; общественные формы ее стали обнаруживать признаки разложения, искусство стало спускаться со своей недосягаемой высоты, и сама мысль начала биться и кружиться в сетях всеохватывающего скептицизма. Еще и еще немного, одно лишь поколение — и прекрасная Греция падет под ударом завоевателя, как созревший плод падает при легком дуновении ветра.
Войдите на сайт для отправки комментариев